РАССКАЗ
– Мне бы хотелось получить полную индульгенцию.
Служитель в темно-серой рясе с алым ромбиком под сердцем – четвертый год послушания – бросил короткий взгляд на Мартина и лениво пробурчал:
– Двадцать одна тысяча пятьсот двадцать два доллара девяносто семь центов. Плати или уходи.
Заметив, что юноша не спешит уходить, ворчливо добавил:
– В первый раз что ли? Исповедальня – келья четырнадцать, касса – двадцатая, потом в третью для приговора.
– Спасибо, – пробормотал Мартин и быстро зашагал вдоль коридора. Темные провалы ниш через одну освещались электрическими лампами, стилизованными под факелы. Но дрожащие сумерки этот свет не разгонял, наоборот, в двух-трех шагах от пляшущих миниатюрных молний тьма еще больше сгущалась, напоминая густые чернила.
Мартин напряженно вглядывался в истертые, почерневшие металлические таблички на стенах… Двадцать первая, девятнадцатая, семнадцатая – значит исповедальня с другой стороны коридора. Сделав еще несколько шагов, Мартин повернул голову, и прямо перед ним сверкнула новенькой медью цифра четырнадцать. Поколебавшись несколько мгновений, он постучал…
– Входи, сын мой, – донесся уверенный низкий голос.
Пониже пригнувшись, чтоб не зацепить макушкой низкую притолоку, Мартин вошел в келью.
Белые хамелеон-панели облицовывали стены. Присмотревшись, Мартин понял, что и пол, и потолок прикрыты такими же панелями, только пол принял текстуру паркета, а потолок – гранита. Куда-то делась действующая на нервы театральностью стилизация под средневековье.
– Что привело тебя к нам, Мартин Недин, primus inter pares1? – стройный, скорее даже сухощавый, мужчина уверенно восседал в глубоком кресле и тонким серебристым стилом водил по экрану компьютера. – Что может заинтересовать наследника картеля Недин в нашем Ордене?
– Я хочу купить индульгенцию.
Мужчина вежливо кивнул.
– Полную, – решил уточнить Мартин.
– Конечно, – улыбнулся мужчина. – Если это будет необходимо, мы предоставим тебе этот документ. Да… я не представился. Меня можешь называть отец Хоуп.
Мартин внутренне поморщился – он не привык, что к нему обращаются на ты. Но возразить не решился – Ордену прощалось и не такое.
– Что же подтолкнуло тебя к решению купить индульгенцию? Да еще и полную, на все чувства.
– Невеста, – немного стыдясь, ответил Мартин.
Отец Хоуп хмыкнул удивленно и очертил на экране стилом замысловатую фигуру, наклонился поближе к панели, вчитываясь в текст.
– Твоя невеста, Катрин Эмбер, вот уже в седьмой раз пользуется нашими услугами…
– В том то и дело, – с жаром воскликнул Мартин. – Я только вчера узнал… и то случайно увидел бланк. Она уже семь раз покупала индульгенцию на предательство… И я не знаю…
Мартин неуверенно замолчал.
– Не знаешь, против кого она использовала документ? – продолжил отец Хоуп.
Мартин кивнул – ему хотелось реактивироваться через транспортер в другую точку планеты, лишь бы не ощущать на себе внимательный, едкий взгляд священника.
– Ты должен доказать, что достоин индульгенции, – сухо отметил Хоуп. – Argumenta ponderantur, non numerantur2. Это не игрушка, не развлечение для богатых. Думаешь, почему мы не заламываем цены, позволяя каждому человеку воспользоваться хотя бы раз в жизни запретными чувствами?
– Не знаю, – безразлично пожал плечами Мартин.
– Потому что все равны перед Богом. И богатые, и бедные, и здоровые, и убогие… И жертвы, и палачи. Мы всегда даем возможность людям выбирать стезю…
Хоуп замолчал, поигрывая стилом. Коснулся экрана, и стены сменили белый цвет на картину бескрайней степи: ветер волнами гнал непокорные венчики трав, тяжелое алое солнце падало за горизонт.
– Ты готов нанести превентивный удар?
– В смысле? – не понял Мартин.
– Предать ее, пока она не предала тебя…
– Н-нет, – о таком варианте Мартин даже не думал, – я не могу… Я же люблю ее.
Отец Хоуп коснулся стилом экрана, что-то подправил и внимательно посмотрел на юношу:
– Тогда что же ты хочешь?
– Я хочу защитить себя и свою семью…
– А без индульгенции ты не сможешь этого сделать? – Хоуп сложил руки на груди и задумчиво рассматривал что-то за плечом Мартина.
– Но… я не знаю как…
– Тогда могу предложить только ненависть – это достаточно хороший ответ на предательство.
– Я не знаю, – запутался Мартин.
– Не знаешь что? – жестко переспросил священник. – Виновата твоя невеста или нет? In dubio pro reo3…
– Я уверен! – отчеканил Мартин.
– Тогда не вижу более препятствий.
– Сколько я должен?
– Две тысячи сто. Это намного дешевле полной индульгенции – и что бы ты делал со всеми чувствами…
Отец Хоуп устало махнул рукой и быстро начертил стилом на экране сложный символ. Раздался мелодичный звук, и священник доброжелательно посмотрел на Мартина:
– Твое пожелание исполнено, сын мой, – тон отца Хоупа изменился, наполнился торжественной радостью. – Орден дает тебе разрешение на индульгенцию ненависти. Пройди в келью номер три.
– А в кассу… – заикнулся Мартин.
– Не беспокойся, сын мой. Я обо всем позабочусь – только коснись этого сенсора указательным пальцем… Спасибо. Деньги сняты с твоего счета, все документы доставят к тебе домой.
– Спасибо, – и уже у порога Мартин обернулся и спросил: – Отец Хоуп, а к чему такой антураж, пещера, кельи, средневековье непонятное? Это что-то означает?
Священник поморщился и раздраженно махнул рукой:
– Да ничего это не означает. Просто у Верховного вкус дурацкий… Иди-иди. Не один ты сегодня такой…
И уже в спину:
– Только, Мартин, я бы на твоем месте больше беспокоился из-за другого человека. Твоего брата. Он у нас бывает намного чаще, чем Катрин.
Темный коридор не стал прятать табличку с цифрой три. Мартин уверенно распахнул дверь – в лицо дохнуло морской свежестью, приправленной резким запахом теплой резины. Комнату заполоняла электроника, в центре возвышалось титаническое сооружение из стекла, проводов, стали, пластика. Трон? Скульптура? Приспособление для пыток злостных неплательщиков?
– Мне туда? – поинтересовался Мартин.
Молодой священник весело глянул на него:
– Думаю, что в этот раз обойдемся менее калечащими методами.
Мартин заприметил у него над алым треугольником – три года служения – еще и восьмерку, лежащую на боку. Знак касты Хранителей – именно эта часть орденской братии и умела возвращать Отринутые Чувства.
– Закатайте рукав…
Мартин подчинился, с любопытством наблюдая за манипуляциями молодого священника. Тот прижал инъектор к сгибу локтя Мартина – короткое шипение и все. Затем поставил на запястье временную татуировку:
– Как только она пропадет, действие индульгенции закончится.
– Что там? – кивнул Мартин на иньектор, растирая сгиб локтя – место укола заныло.
– Если коротко, полисахаридная цепочка – она перестроит выделение ферментов в гипофизе так, что вы сможете испытывать ненависть.
– А если длинно…?
– Тогда, думаю, всех денег картеля Недин не хватит для оплаты моего ответа.
Мартин вежливо склонил голову и не стал настаивать.
– Благодарю, – бросил, уже выходя из кельи.
– Пусть помощь Ордена окажется вам полезной.
На улице в глаза плеснуло ярким летним солнцем, и на мгновение у Мартина закружилась голова – слишком разительным оказался переход от сумрака подземелий Храма к ослепительному сиянию мегаполиса.
Но рядом прошуршала воздушная подушка, мягко хлопнула дверца, и шофер уверенно поддержал хозяина за локоть:
– Осторожнее, господин Недин. Куда вас отвезти?
– Домой, Михаил, домой.
Удобно устраиваясь в мягком кожаном сиденье, Мартин бросил взгляд на запястье – темным золотом искрились буквы “A.M.D.G.4”
Мартин стремительно взбежал по гранитным ступеням крыльца, дворецкий еле успел отшатнуться:
– Добрый день, господин Мартин. Вы решили не лететь на Фобос? Но ваш отец настаивал на вашем участии в саммите глав картелей.
– Мой отец прекрасно справится и без меня, Роджер. Где моя невеста?
Дворецкий помедлил с ответом.
– Где?! – рявкнул Мартин – в сердце плескалось льдистое пламя, придавая силы, очищая сознание от лишних сомнений.
– Она вроде бы зашла в гости к вашему брату, господин Мартин, – тихо ответил Роджер.
– Ясно, – в голове у Мартина складывалась мозаика из недомолвок, подозрений, несоответствий. Все складывалось, но почему-то не было больно – только где-то внутри все ярче разгорался невидимый огонь.
Пронесся через весь дом в свою комнату, выхватил из сейфа магнитную ловушку армейского образца. Щелкнул предохранителем – и в силовых полях замерцала, кружась, крупинка трития, коснулся зажигания – силовые поля обняли разгорающийся плазменный пожар. Теперь осталось только нажать на курок – в непроницаемой стене силовых полей появится микронная прореха, сквозь которую ринется жадное, смертоносное пламя, рукотворный протуберанец.
Мартин шел через дом неровными шагами – сердце частило, еле выдерживая новое чувство. Оно сжигало изнутри, но и давало силы. Дарило почти что всемогущество, насмехалось над сомнениями и преградами.
Мартин рассмеялся… и сразу же замолчал, испугавшись своего смеха.
Апартаменты брата.
Дверь не выдержала удара и распахнулась – жалобно зазвенела на полу панель электронного замка.
Эрик не выглядел ошарашенным. Казалось, что он давно этого ждал, и рад, что все наконец-то закончилось.
– Зачем? – прошипел Мартин.
– Почему ты не спрашиваешь, где Катрин? – улыбнулся Эрик, глазами показывая на ванную. Шум воды говорил о том, что кто-то там все же есть.
– О Катрин потом… Зачем ты ходил в храм, зачем покупал индульгенции на предательство?
Эрик спокойно посмотрел ему в глаза:
– Брат, но я же ничего не умею… Совсем. Вот отец меня и активировал, как предателя
Скулы свело от бешенства – Мартин понял, что еще минута, и он сорвется. Новое чувство заполонило разум. Только бы брат замолчал…
Перетерпеть, промолчать, не содеять…
– Сколько?
Эрик вскинул на него пронзительный взгляд.
– Сколько раз? – повторил Мартин.
– Семьдесят два. То есть семьдесят три… вместе с тобой.
– Кто еще? Макс Фоэр, Линден Дрейк, Войцех Ретра?
Лица друзей, обвиненных в предательстве и казненных по приказу отца, проносились перед глазами.
– Они же были и твоими друзьями.
Эрик тихо засмеялся:
– Потому что предавать – мой талант. Мой единственный и неповторимый талант. Я же ничего не умел, мой способный, сильный братец. Все доставалось тебе – Катрин, управление картелем, деньги, слава… А для меня только предательство. Ты же знаешь нашего отца – он всем найдет применение.
Солнечное пламя в руках Мартина тихо вибрировало, силовые поля искрились северным сиянием, подсвечивая ладонь изнутри. Казалось, руку окутывает пламя. Но Мартин знал, что настоящий огонь пылает в душе. Ненависть пьянила… подталкивая, намекая, соблазняя.
Шум в душевой кабинке прекратился. И Мартин улыбнулся… хищно, уверенно, зло. Если это Катрин… А это она – без сомнения. Тогда он более не будет сдерживаться… И жгучее, пьянящее пламя в сердце растечется по жилам, даруя отдохновение разуму. Если бы кто-то раньше сказал, какое это упоение – ненавидеть.
Дверь душевой открылась, и Катрин вышла… веселая, разрумянившаяся, опьяненная недавней близостью с мужчиной.
Замерла.
– Зачем тебе индульгенция на предательство?
Она не ответила, вжимаясь в темное дерево двери.
– Только лишь для этого? – Мартин дернул рукой в направлении постели.
На душе было гадко – использовать предательство так мелко, для измены. А он то думал… собирался защитить отца, картель, брата…
Мышцы лица искривила судорога.
– Мартин, не надо, – прошептала Катрин.
– Правда, у меня это хорошо получается? – улыбнулся Эрик, по-мальчишески искренне. – Преда…
Пламя вырвалось из магнитной ловушки, равнодушно пожирая и шелк простыней, и человеческую плоть.
Катрин завизжала.
Мартин прикрыл глаза и направил полосу огня в ее сторону.
Когда пламя немного поутихло под тяжелыми каплями противопожарной системы, Мартин подошел к той, что когда-то была его невестой. Темно-зеленые глаза с золотистыми искорками с ужасом смотрели на него, но кроме смертного страха в них ничто более не осталось – все ушло в небытие.
Мартин провел рукой по ее щеке – плазма милосердно пощадило лицо. Капли противопожарной взвеси стекали по лицу. Словно слезы. Серебристые, тяжелые, опоздавшие…
– Due cose belle ha a mondo Amore e Morte5, – прошептал Мартин.
И вышел из комнаты. Не оборачиваясь.
– Роджер, – позвал Мартин, медленно спускаясь по темным ступеням главной лестницы, – не поступало сообщений от отца?
– Нет, господин Мартин, вы же знаете, он приезжает послезавтра. Я слышал крик госпожи Катрин… Что-то случилось?
– Нет, Роджер. Все нормально. Теперь все нормально.
– О, Мартин! Вы решили вернуться? – оживился отец Хоуп. – Что же сегодня? Как прошлый раз?
Мартин облизнул враз пересохшие губы:
– Да, спасибо. Мне нужна ненависть… и немного предательства.
ПРИМЧАНИЯ:
1 Первый среди равных (Лат.)
2 Сила доказательств определяется их весомостью, а не количеством (лат.)
3 Сомнение толкуется в пользу обвиняемого (лат.)
4 Для вящей славы Божьей (лат.)
5 В мире прекрасны два явления: любовь и смерть (лат.).
