РАССКАЗ
ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ДЕБЮТИРУЮТ
ЖЕНСКОЕ ЛЮБОПЫТСТВО И СТЕРВОЗНОСТЬ
Почти сразу пришлось возвращаться в село. Дежурство завтра в три, сегодня вполне можно было бы походить по магазинам, но маме стало плохо, и планы отъехали куда-то далеко-далеко, на воскресенье, а, впрочем, в воскресенье она дежурит за Белку, которая едет в Горячеводск за шмотками. Так что магазины откладываются вообще непонятно на когда. Ладно, лишь бы с мамой было все нормально, и ведь она чувствовала, – не нужно сегодня уезжать, нет! Юра ни одни выходные не проводил дома, и ей это надоело – он шляется в городе со своей новоявленной девчонкой, которая порядком намозолила ей глаза, а она мотается между ремонтом, уборкой и работой. И в единственный день, когда она выбралась в город, маме нездоровится. Маршрутка попрыгала по ардонским ухабам и выбралась на шоссе. Теперь недолго уже до дома, может, с полчаса.
У мамы в очередной раз подскочило давление, и ей пришлось поехать в больницу, впрочем, Зарине так было спокойнее, тем более, что дежурила она почти через день. На третий вечер она, почувствовав смертельную усталость, вышла во двор. Рядом с приемным покоем стояли в затишье два инквизиторских уазика, в которых главной задачей больного, впрочем, как часто и врачей, было добраться до места назначения и не умереть по дороге. Чуть дальше на скамеечках сидели какие-то люди, наверное, посетители, ходили туда-сюда врачи, где-то за спиной шумела река, и ветер доносил откуда-то, совсем рядом, запах дыма. Она обогнула корпус поликлиники и увидела, что уборщики жгут листья. Смеркалось, страшно не хватало тишины. Ее тяготило какое-то предчувствие, неясно, плохое или хорошее. Маме лучше, Юра с отцом дома, Астан в городе, на занятиях, завтра приедет Белка и сменит ее, ну, что еще может случиться?
Внезапно за спиной раздался звук резко затормозившей машины, она, вздрогнув, увидела вдруг, что застоялась здесь и продрогла. Ветер бился в листве больничных кленов и сбивал облака, почти скрытые тьмой, в рваные клочья пораженных в битвах чудовищ. Во дворе уже никого не было, остатки листьев тлели и время от времени пламенели, когда их раздувал злой ветер. Какое тревожное безмолвие у наступающей ночи…
– Девушка, вы не замерзли здесь?
За спиной стоял какой-то парень, выше нее чуть ли не вдвое. Кожаная куртка, волосы с проседью, в руках ключи от машины и набитый чем-то пакет. Он смотрел на нее с непонятной надеждой в глазах, словно просил о чем-то очень важном для него. Увы…
– Нет, не замерзла.
Обойти корпус, подняться по обшарпанным ступенькам приемного покоя и быстренько в палату, шевелись же, Зарина, ну что с тобой сегодня? Мама спала, к еде едва притронулась. На столе лежал очередной хуын1, видимо в ее отсутствие приходил кто-то из родственников. В палате царила бы кромешная тьма, но из окон напротив лился мягкий свет уличных фонарей. Ни сил, ни бессилия, только желание забыть все и еще чтобы все закончилось поскорее. Зарина, ну что за истерика – маму скоро выпишут, Белка завтра приезжает, на следующей неделе ты отдохнешь, ну, успокойся же! Почему-то вспомнилось, как несколько дней назад, возвращаясь домой, она встретила тетку отца, и та поздравила ее с будущей невесткой. О ком шла речь, Зарина поняла не сразу, но когда тетушка начала восхищаться воспитанием и благородством «их семьи», ей страшно захотелось идти домой и отправить туда же тетушку Зою. Дзампаевы в этом селе не жили, угораздило же Юру втюриться в эту компьютерную неженку! И каждый, кого это касается или нет, считает своим долгом покопаться в ее душе и выяснить, приятно ей это или нет. Отсутствующе покивав тетушке, она поспешила отстраниться от разговора, сославшись на срочные дела, и направилась к автобусной остановке. Двадцать девять. Юрке двадцать семь, Астану восемнадцать. Она, конечно, понимала, что когда-нибудь будет невестка, будут трения, непривыкания, и т.д. и т.п. Но все это представлялось где-то далеко и не совсем реально, Так, полувиртуально, и где-то не рядом, словно чужой человек будет не в одном доме с ней, и пути их не будут пересекаться. Да, да, ей уже пора, отцепитесь все к чертовой матери! Нет, это переходит все границы – никакая старлетка не будет выживать ее из собственного дома! Но, похоже, это уже происходит. И не где-нибудь, а в ее же собственной голове – безо всякого видимого давления со стороны этой девятнадцатилетней выскочки. Ох. Ну кто она, собственно, такая, эта Дзампаева? И на кой черт Зарине, взрослой девушке, нужно было так доброжелательно разговаривать с ней, да еще и приглашать в гости… Привычка, воспитание. Ярмо хорошего тона, заключающееся в двойном рапорте «Как дела – все нормально – а вы как – спасибо, тоже ничего – ну что же вы не заходите в гости, приезжайте обязательно – да, да, спасибо». Все, довольно. Хватит с нее обычного «привет».
Было уже почти семь утра, когда автобус затормозил у киосков на сельской остановке, и несколько ранних пассажиров, разминая кости, сошли вместе с ней. По шоссе добираться до дома не менее сорока минут, знакомых в такую рань мало. Если бы еще не сумки, но послезавтра папин день рожденья, нужно было привезти нормальные продукты. Наверное, ее слишком тяготили вчерашние мысли, и она не заметила, как почти добралась. Оставалось, может быть около пяти минут, когда мимо нее (что за черт?) в сторону дома проехала Юркина служебная «шестерка», а в ней водитель и дзампаевская красавица. Зарина подошла к дому и кивнула в сторону машины, где радостно улыбались пассажиры. Юра отдал ей ключи и сказал, что едет во Владик, на совещание. Она понимающе посмотрела на него и сказала «да, да».
– В смысле? – спросил он
– В смысле да, тебе в город, к девяти.
– И?
– И ничего, отличная компания для поездки на деловое совещание. Извини, я очень устала – мне пришлось тащить тяжести, и если тебя не затруднит вспомнить, у меня было ночное дежурство. Удачной поездки.
Она попыталась пройти, но Юра взялся за ручку двери и продолжал:
– Элина едет в институт, как ни странно, занятия тоже начинаются в девять. Если я предложил…
– Меня не интересует куда и к скольки едет Элина, я сказала пропусти меня!!
Ее прорвало. Даже если бы он не упомянул это невзрачное имя ни разу, по его счастливому лицу можно было понять, о чем он постоянно думает. Как это надоело! В окнах дома напротив погасили свет, и Зарине вдруг показалось, что она одна не спит на всей земле. Ладно, пора ложиться. Следующее дежурство было ознаменовано визитом Дзампаевых. Жанна, старшая сестра Элины, слегка выше нее и раза в два тоньше, в футболке и белых брючках, нервно пощелкивала пальцами и смотрела на дверь. Она поранила ноготь и не могла наступать на ногу от боли. Зарина посоветовала первое, что пришло в голову – распарить ногу, и вышла. Меньше всего сейчас хотелось изучать дзампаевские ногти.
Она уехали, через два дня Зарина, проходя по коридору, услышала хохот дежурного хирурга.
– А если бы вам посоветовали голову распарить?
– Не кто-то же советовал, ваш фельдшер – послышался насмешливый голос Жанны.
– Ну-ну, слушай больше. Эт, братцы, такое дело, что если сказали парить гнойный нарыв, тады парьте без разговоров… Блин, вот бы чуть раньше …
– Тогда что? – поинтересовалась Жанна
– Тогда ноготь не пришлось бы удалять.
Повязка опять налилась кровью, врач присвистнул, и разговор ненадолго прервался. «Господи, как же я вас всех ненавижу», – подумала Зарина. Назавтра была мамина выписка, напослезавтра очередное дежурство, напослепослезавтра приехала Белла, привезла в подарок маникюрный набор. Впереди сидели и улыбались, дрыгая ногами, четыре выходных – Вторник, Среда, Четверг, Пятница. Мама ходила по дому, стараясь нарадоваться и наготовить еды на целый легион, папа ходил за ней по пятам и в свою очередь радовался тому, что есть за кем ходить и над кем шутить. Юра носился со своей Элиной (наверное, ибо он не произносил ее имя всуе, а посему было сложно определить, он уже с ней или еще), Астан пропадал в городе и время от времени звонил, чтобы сообщить, что все еще продолжает быть ее младшим братом. Зарина решила заняться ногтями в связи с Белкиным подарком и собой вообще. Так прошли выходные. В субботу утром, проходя по коридору приемного покоя, она машинально ответила кому-то на приветствие, увидела что это тот же тип с проседью. Вероятно, у него кто-то болел, но Зарина вдруг поняла, что совершенно точно знает его откуда-то. Откуда? Вечер, костер, рваные облака… О, Господи! В позапрошлом году, когда в смене начала работать некая смекалистая девушка, извлекающая пользу едва ли не из воздуха, в окрестностях больницы появились весьма регулярно посещающие кого-то молодые люди, причем делали они это исключительно под окнами приемного покоя, часами ожидая таинственного «кого-то». Чуть позже этот участок небезосновательно окрестили «героиновым пятачком», а когда сменили главного врача, незаурядная бизнес-фельдшер мгновенно вышла в декрет, и молодые люди постепенно перестали посещать означенный пятачок. Спустя полгода она заглянула в приемный, но ее никто не узнал, еще через полгода умерла от передозировки. Среди этих людей Зарина и видела несколько раз парня с проседью.
Заведующая уже пришла и уже успела переодеться, Зарина поздоровалась с ней и спросила кто сейчас вышел.
– Мæнæ халассæр лæппу?2
– О, исчи йын и ам?3
– Наркоман и так далее. Бывший, по крайне мере. Мать лежит в хирургии, сломала ногу. Ты будешь его знать, он часто бывал здесь bn времена героинового пятачка. Недалеко живет, по Кирова.
– Не припоминаю.
– Припоминаешь, припоминаешь, – не унималась заведующая, – он сосед вашей Зои, Кастуев Алан. Сестра работает в банке, крашеная такая блондинка, а две другие живут на Севере, теперь вспомнила?
– Да, – сказала Зарина, чтобы отвязаться. Наркоман и так далее. Как просто, оказывается, охарактеризовать человека! Заведующая наверняка не испытывала ничего плохого по отношению к нему, и все-таки. Ей представилось, как бы про нее кому-то сказали «наркоманка и т.д.». Первое, что хочется подумать про того, кто в это поверит – идиот. Даже если это правда. Но ведь она поверила… или… или просто несколько фактов сложились в одно представление о человеке, которого она абсолютно не знает – решительно не знает!! Что происходит, Зарина, ты защищаешь сама от себя незнакомого мужчину, скорее всего наркомана? Во дворе послышался рев разбуженного «уазика». Довольно самокопания, пора ехать на вызов.
Тяжелая ночь. Выспаться не удалось, да и не получилось бы, даже без ежеминутных вызовов. Утром она договорилась с заведующей и к двенадцати была уже на выходе. И, разумеется, по правилам рождающегося сюжета, на пороге столкнулась с Аланом. А может, он просто ждал ее. «Добрый день – добрый день»; выйдя из здания, она направилась почему-то к ларьку, взяла коробку конфет и… и да, она пошла в гости к дорогой тетушке, той самой Зое. Расколоть тетю оказалось проще простого, впрочем, та была любительница поговорить. Никто уже не помнил, как они перешли на это, но сейчас Зоя с упоением рассказывала Зарине, какой Алан отличный парень, как он выбрался из ямы, в которую его загнали друзья, деньги и ныне покойная девушка, какая нынче падкая молодежь, как он ухаживает за матерью, как управляется один в доме лучше сестры, которая, кстати, все равно замужем… и как плохо, что он до сих пор не женат. Ах, если бы ему да какую-нибудь хорошую девушку… Наверное, у него никого нет, по крайней мере, всеведущая Зоя никого не замечала, хотя кого можно было заметить, если его несчастная девушка умерла всего год назад… Сестры?.. А, нет, у них отличное материальное положение в Иркутске, одна замужем, другая владелица магазина, в село они, конечно же, не вернутся, не мели чушь, Зарина! Хæдæгай, кæд дæ зæрдæйы исты йы, мæ чызг?!4 Ой, как было бы хорошо, ой, как я была бы рада, ой, мæхи цур уаис, ой5…
– Тетя, успокойся, пожалуйста, с чего мы о нем разболтались, скажи на милость! И, вообще, ты меня покормишь сегодня или нет, не хочу я чай, дай мне поесть!
И так далее, и тому подобное. От тети Зарина направилась к Юре, само собой, столкнувшись с Дзампаевой. Господи, почти каждый день, заходя к нему по дороге на работу, она видела ее, да что за наваждение!
– Элина, Юра у себя?
– Нет.
– Скажи, пусть перезвонит… (Элина, не оглядываясь, зашла в здание) Хорошо? – крикнула Зарина
– Да, – донеслось из коридора.
С этого момента отношения с девушкой брата были определены раз и навсегда. Кем она себя возомнила? Как она смела не остановиться, не выслушать? В свою очередь, Элина Дзампаева воспринимала Зарину Годзоеву с большим скепсисом после истории с Жанной. Дальше – больше: Зарина не поздоровалась с Элиной, Элина проигнорировала Зарину и так далее. Ко всем бедам Юру угораздило похвалить профессионализм Зарины Элине. Лучше бы он этого не делал… коса налетела на камень со всего размаху и застыла, причем не шелохнулся ни камень, ни коса. Юра тщился разделить их, мало что понимая, но у него не очень получалось.
Что-то что-то, что-то, что-то, что-то есть у бегемота…
Что-то произошло, он четко понимал, что-то случилось между девочками, но что? Он знал, его девушка не понравилась Зарине с самого начала, он чувствовал, Элина отстраняется, но кроме всего этого в воздухе появилось нечто новое , и это нечто витало вокруг, обрастая все более толстым слоем ожидания.
ГЛАВА ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ В ИГРУ ВСТУПАЮТ
ЛЮБОВЬ, БЛАГОРАЗУМИЕ И ПОНИМАНИЕ
Ничего особенного не произошло. Девушки перестали в упор видеть друг друга, Юра отчаялся разобраться, впрочем, основное и так было ясно – он не может изменить сейчас ничего, а приводить подобные, не имея уравнения, глупо. В этом он был уверен. Когда он сможет отделиться от всех, можно будет приструнить каждого, а пока лучше не тревожить улей. Он занимался своими делами, Элина – своими, правда, иногда они виделись и перезванивались по работе, демонстративно поддерживая образ не ссорящихся.
– Знаешь, я думаю, там нужен другой человек, сказала некоторое время спустя Зарина Юрию. Я вижу, что Элина недостаточно напористо ведет себя, согласись.
– С чем согласиться, с тем, что ты видишь?
– Поменьше иронии. Там нужно посадить пробивного человека, а ей очень подойдет место секретаря. Но не начальника отдела, поверь.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что это так. Я в людях разбираюсь, в отличие от тебя.
– Ладно, потом посмотрим.
– С ней ты можешь не дотянуть до потом. По крайней мере, в качестве директора.
– Даже так.
– Даже.
Сквозь узорчатую слюду двери маячило ярко-алое пятно Зарининого платья. Рядом темно-синее – это костюм Юры. Минут через пятнадцать он вошел в отдел, и Элина спросила, почему не зашла Зарина.
– Наверно, торопилась.
– Ты находишь? – спросила Элина, глядя в окно на Зарину, которая, о чем-то задумавшись, медленно шла в сторону центра.
– Не знаю, будет ли тебе приятно слышать это…
– ?!
– Она считает тебя мягкотелой дл…
– Для человека, занимающего место начальника отдела?
Он кивнул.
– Так в чем проблема, возьми ее на работу. Думаю, пары недель хватит, чтобы я помогла войти ей в курс дела, а дальше она сможет консультироваться со мной по телефону в случае необходимости.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Да нет, я просто хотел сказать… – Длинная пауза.
– Да нет, ты все сказал. И давай определимся со временем – я подожду, пока ты утрясешь с ней все, но желательно не больше недели, хорошо?
– Что так скоропостижно?
– Еще одно проявление твоего не совсем уместного сарказма – и можешь прямо сейчас продолжать работу сам. Под чутким руководством своей сестры…
– Да ну?
– Будь любезен, выйди отсюда.
– Пожалуй, ты права, и недели даже слишком много для такой ерунды.
Хлопок дверью.
Увы, о время, как невовремя ты ранишь, как невовремя ты лечишь. Телефонный разговор спустя неделю.
– Добрый день.
– Добрый день.
– Ты занята?
– Да.
– Что делаешь?
– Слушаю тебя.
– Да, я понимаю.
– Нет, ты не понимаешь.
– С тобой можно увидеться?
– И?
– Я хотел бы видеть тебя.
– Надо же, какое счастье мне привалило…
– Ну, извини.
Короткие гудки.
Телефонный разговор на следующий день.
– Отдел маркетинга.
– Добрый день.
– Добрый день.
– Просьба, если можно.
– ?
– Мне нужно увидеться с тобой. Еще однажды, и ты надолго будешь свободна от меня и этих встреч.
– Я работаю сегодня до семи. Подойди.
– Спасибо.
– Пока.
– До встречи.
Мы подслушаем лишь отрывок диалога между ними, хотя самым содержательным здесь, пожалуй, было молчание.
– Можно?
– Можно.
– Чем занимаешься?
– Просматриваю изменения штатного, которые собиралась тебе предложить.
– И что же ты собиралась предложить?
– Ознакомишься как-нибудь. Ты ведь не из-за этого хотел встретиться со мной?
Долгое молчание.
– Я хотел увидеть тебя.
– Все?
– Эля… Элина, не надо так.
– Как так и что именно не надо?
– Просто скажи, что случилось, что не так?
Пауза.
– Может быть, до меня, наконец, дошло, что наше общение не имеет абсолютно никакого смысла. А еще смешно, что я с самого начала это чувствовала, но надеялась, что ошибаюсь. Какая глупость, да?
– Почему?
– Потому, что была возможность убедиться в том, как относятся к этому твои близкие.
– И причем здесь это?
– Как тебе сказать… Это люди, которых ты любишь.
– Ты, что, ревнуешь?
– Да, умираю от ревности. Отстань, пожалуйста, по-моему, все давно ясно.
– Это все?
Молчание.
– Эля, глупышка, потерпи до лета, не вредничай. Если это поможет тебе успокоиться, я могу упасть на колени и повторять, как попугай, что люблю тебя.
Молчание.
– Тогда ты увидишь смысл в нашем общении?
– Смысла нет, но в целом идея неплохая.
Хорошо, когда люди нужны друг другу. Даже если это делает их зависимыми. И не нужно думать, что это слабость, в этом есть сила.
В эту субботу, похоже, только в «Адажио» не отмечали свадьбу. Зато здесь было решено отметить приятный для Элины и Юрия день. День, когда они признали, что все-таки нужны друг другу, хотя непонятно, зачем и почему.
Крутые ступени, низкие потолки, полутьма, разделенная редкими свечами – напоминали рассказ в стиле Эжена Сю. Измученная работой и разговором с Юрой Элина присела за первый попавшийся столик, но официантка, видимо, решила освободить его, защебетав, что рядом есть кабина. В кабине нашлась вешалка, с которой белоснежный плащ Элины незамедлительно сорвался на пол. Оставалось примерно полтора часа свободного времени, и она предложила, чтобы он, наконец, съел что-нибудь мясное (обычно после ее вегетарианского выбора он добавлял – «по две порции, пожалуйста»). Официантка, худенькая, нескладная девушка лет двадцати, путавшаяся в собственных коленях, заявила:
– Кофе или меню?
– Кофе и меню, – ответил он, голодный, как волк.
– Вы знаете, у нас сейчас чинят магнитофон, поэтому извините, что так тихо!
– Ничего, – ответил он. – А что такое «чиле»?
– Ой, сегодня этого повара нет! – Вытаращив огромные васильковые глаза, ответила официантка.
– Тогда шашлык из свинины.
– Ой, простите, его готовят на угольях, а их у нас сейчас нет! – девушка всем своим существом сочувствовала посетителям.
В этот момент магнитофон, по-видимому, починили, ибо раздался внезапный оглушающий звук. Девушка вздрогнула, уронила ручку и, поднимая ее, задела локтем салфетки, которые, медленно кружась, распределились по полу белоснежными бабочками. Он в очередной раз выбрал хинкали, которых почему-то не оказалось среди достижимых блюд.
– А что сейчас есть или можно заказать?
– Все остальное! Ослепительные васильки исчезли под столом, собирая салфетки.
Остановились на грибах и салатах. Тут Юрий обронил, что сестра часто готовит грибы, и Элина почему-то задумалась… Что-то, что-то, что-то, что-то…
– Эля, что?
– Нет, ничего.
Что произошло, выяснилось позже. Непонятно, каким образом это почувствовала Элина, но выйдя, они лицезрели глубоко увлеченную друг другом пару – Зарину и Алана.
Владикавказ, я люблю тебя почти за все, включая многие недостатки, а не люблю только за одну черту – ты слишком мал, любимый город, в тебе слишком часто, чаще, чем в селе можно встретить старых знакомых…
Зарина опускает глаза, Алан машет рукой, Элина улыбается, Юрий кивает, последняя пара выходит, музыка продолжает звучать, кафе продолжает стоять на месте. Целое.
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ,
В КОТОРОЙ ТОРЖЕСТВУЕТ БЕЗВОЛИЕ
Вечером в доме Дзампаевых состоялся разговор, из которого здесь приводится только отрывок; разговаривают Мама с Элиной.
– Ты можешь сама для себя определить, кто он и что в твоей жизни?
– Мой непосредственный руководитель.
– Элина!
– Ма, если бы я собиралась за него замуж, я бы сказала. Просто мне с ним… Не знаю, он интересуется всем, что я делаю, и я привыкла, что он рядом.
– Ты его любишь?
– Да сдался он мне!
– Я задала вопрос.
– Нет! Нет! Нет! Так понятно?
– Дочь, этот человек – не твой мужчина. Он тебя не стоит. Несмотря на то, что хæфсæн йæ лæппын – хуры тын6. Можешь не верить мне, но представь, что Жанна относится к нему так, как ты. Может быть, поймешь, как это выглядит со стороны.
– И как же?
Захочешь – сама поймешь. Речь не об этом. Посмотри, за кого собирается замуж его сестра, сделай выводы.
– Это тебя Зоя осведомила?
– Тебе не следует забывать, как нам доводятся Кастуевы. И глупо было думать, что я не знаю об отношениях этой девушки с нашим родственником-наркоманом.
– Мама!!
– Мне показалось, или ты повысила голос?
– Тебе показалось. А мне не показалось, что ты становишься похожей на Зою. Кстати, родители Юры категорически против Алана, удивительно, как она тебе об этом не сообщила. Да и где они мне нужны все вместе, просто обидно, что ты говоришь такие вещи, не зная человека.
– Чушь не мели. Я не на улице говорю, а со своей дочерью. «Против» родители или «за» в ее 30 лет, это ты еще увидишь, крошка. Я не знаю ни его, ни его сестру, но прожила на свете в два раза больше любого из вас и могу сказать тебе – этих детей не воспитали достойными людьми, не знаю, почему. И знать не хочу, мне достаточно того, что я знаю тебя и видела его – дальше несложно догадаться, поверь. Не совершай ошибку, не жди от меня помощи потом, и не потому, что мне все равно, а потому, что я тебя предупредила. Да, и еще – если зайдет речь о Зарине и Кастуевых, похвали их – это достойная друг друга пара!
Разговор в доме Годзоевых, Мама и Юрий.
– В этом году ей исполняется тридцать. Если мы ее не отпустим, будем виноваты до конца жизни во всех бедах.
– Мамæ, уый лæг нæу7.
– Пусть делает что хочет, ей с ним жить – не тебе и не мне. От твоей Дзампаевой тоже никто не в восторге. Но тебе никто «нет» не говорит.
– Что же мне говорят?
Молчание.
– Зарина старше. Ты и в сорок лет женишься, а она останется, так нельзя. Раньше надо было думать, ныр та не’гъдау бакæнæм8, а что еще делать.
Через несколько дней Зарина заглянула к Юрию на работу. Половина второго, перерыв, все кабинеты, в том числе отдел маркетинга, закрыты. Она подошла к кабинету директора, и, увидев, что дверь приоткрыта, вошла.
В кресле Юры сидела Элина и сосредоточенно что-то читала на экране компьютера. Звучала музыка, и она даже не заметила, что Зарина вошла. Прошло около пяти минут. Элина распечатала что-то, достала из сейфа печать, и в этот момент Зарина вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что из соседних отделов повысыпали сотрудники.
– Ты здесь Дзампаевским заместителем давно работаешь, оказывается, – съязвила Юрию разъяренная сестра, встретив его в коридоре.
– Не понял?!..
– Директор… презрительно процедила Зарина. Директор, в сейфе которого роется каждый, кому не лень. Ключи, печать, сейф, что ты ей еще доверишь – может, всю нашу семью?
– Зарина не поняла или забыла, где находится, – сказала подошедшая к отделу Элина и закрыла за собой дверь. Юрий вошел за ней и спросил, что случилось. Вслед за ним влетела сестра.
– Выйди отсюда, – произнесла Элина, подняв глаза.
– Что? Юра, а ну пойдем отсюда, пока я ей не устроила!
– Оба выйдите, или у вас в семье по-русски не понимают?
Элина подошла к двери, вытолкнула Зарину, та ворвалась обратно с криками «я без него никуда не пойду». Юрий вывел сестру и проводил к выходу.
– Весьма мужественно выглядишь, – бросила Элина вслед.
Сдали нервы, думала она. Видимо, мама права, и пора кончать маяться дурью. В кабинетах царила первозданная тишина. Все ждали деталей. Юрия не было до конца дня. Он отвез сестру домой, где его обвинили в общении с наглой стервой, которая доводит сестру до нервного срыва, а он послушно делает все, что ей нужно. Ему стало стыдно, что он не в силах защитить сестру. В каком-то смысле родные могут быть правы. Элина, видимо, где-то перегнула – не может же Зарина ни с того, ни с сего вести себя так?
Около семи он вернулся на работу, вошел в кабинет, сел и закрыл лицо руками. На него внезапно навалилось что-то, и он не мог понять, что. Или отсутствие чего-то? На столе лежал позолоченный перекидной календарь, который он подарил Элине на Новый Год, из под него выглядывал белый листик. Заныло сердце. Юрий убрал календарь, на листе было написано Элиной заявление об увольнении «по собственному» и т.д. Он набрал ее домашний номер. Трубку взяла мама. В высшей степени вежливо и сдержанно ему объяснили – Элины нет и, к счастью, ближайшие полгода не будет, ей удалось выбить стажировку в Москве, она занята сборами, и далее в том же духе… Он этого уже не слышал. Юрия Годзоева уже не было. Был кто-то другой, кому все на свете было не важно, кому нужно было встать, закрыть кабинет, поехать домой, выдать сестру замуж и исчезнуть отсюда куда-нибудь далеко-далеко, где не будет никого и ничего…
