ТРЕНД-БРЕНД-ПУШКИН
мемориальным табличкам
на московских зданиях посвящается
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил.
Геннадий Шпаликов
…в эпоху, когда движение души при-
нято называть трендом, образ – брен-
дом, а всё остальное – контентом, Пуш-
кинский монумент стоит крепко.
Арсений Замостьянов
Что, что здесь написали? Пушкин жил?
Вот в этом доме, сайдингом обшитом?
Торговом, неуютном, необжитом,
В котором жить не станут даже вши?!
Он здесь бывал? И даже, видно, спал
Под этой вот металлочерепицей?
Стеклопакет, бывало, открывал,
И вонь вдыхал от шаурмы и пиццы.
Вот тут гулял? (Ильинский, что ли, сквер…)
Под стометровым антиперспирантом?
Он в свете был изысканных манер,
И пользовался он дезодорантом,
Но были то иные времена
И нравы. По интимному ранжиру,
Тогда подмышки не открыли б на
Всеобозренье городу и миру.
Он – тренд, он – бренд, трень-брень… белиберда!
С туристов снять бабло – простое средство.
И это есть огромная беда:
Наследие мы сделали наследством.
Кинотеатр «Пушкин», ресторан,
С его портретом – «взрослые» игрушки,
И церковь тут как тут – Никитский храм
Берёт рекламкой: «Здесь венчался Пушкин».
Снимите эти лживые слова,
Не пачкайте священный лик Поэта!
У Пушкина была не та Москва.
Как раз, вернее, ТА была, не эта.
ХАРБИН, КОТОРОГО НЕТ
Ты теперь повзрослел, возмужал и раскинулся –
Богатеют и в небо ползут этажи.
Полстолетья, как вычтены, списаны в минусы –
И славянская речь, и колючий пиджин.
Внешне – тот же, от центра до ветхой окраины:
Питер в сопках Манчжурии, город-проспект;
Изнутри ты – чужой: православная храмина,
А заходишь – музей коммунизма… Эффект!
Ты красив и отвратен, и сладко и больно мне
Видеть радугу люминесцентных обнов.
От земли до креста шит знакомыми формами,
Содержаньем китайским налит до краёв.
Распрощаемся тихо, сударыни-судари,
Без салютов и спичей, без гимнов и од.
Здесь когда-то стоял русский город на Сунгари;
Он ушёл, и уже никогда не придёт.
Вдоль по круглой Земле, во вторичном гонении,
Разлетелись твоих перекрёстков послы –
Вольный город Харбин, полоса отчуждения,
Русский Китеж, которому некуда всплыть.
ИСПОВЕДЬ
(тема Есенина)
Мне осталось совсем немного –
Ну, каких-нибудь двадцать лет.
Я, как прежде, не верю в Бога,
И не верю, что Бога нет.
И в молитву, как дёготь в бочку
Мёда – я добавляю брань.
А прошу я у небосвода:
Ты убей меня, а не рань,
Так хотел я быть одиноким –
И, увы, я так одинок,
Как, наверное, в день далёкий
Одиноким был только Бог.
И, увы, одиночество это
Стало творчеству вопреки.
Никогда я не был поэтом,
Но хотя бы – писал стихи…
А теперь слова рассыпаю,
А собрать уже не могу.
Боже, знаешь ли ты, какая
Мешанина в пустом мозгу?!
И ни пьянкой, ни выкрутасами
Не воротишь былой любви.
А молчание – знак согласия
Жить с бездарностью vis-а-vis.
Я – не воин, и жизнь – не битва,
А мучительный горный спуск.
Вот такая моя молитва:
Отпусти, а то оступлюсь.
Мне осталось совсем немного –
Ну, каких-нибудь двадцать лет.
Я, как прежде, не верю в Бога.
Но не верю, что Бога – нет.
ПИСЬМО ДРУГУ
В твоей стране теперь уже темно.
Мою страну ты называешь прошлым
Своим, но из письма в письмо дотошно
Всё спрашиваешь – как, мол, там «оно»?
«Оно» – «ничё». Едросы правят нами
Безвременно, по мере наших сил…
Но ты не о политике спросил…
Живём всё больше снами да мечтами.
Довольствуемся малым. Главный хит
Умов – как прежде – деньги и здоровье.
Кто помоложе, греются любовью.
Ну, я вот иногда пишу стихи.
Когда прижмёт, выходим на протесты
(Отчизна – ни при чём, всё дело в нас).
Приеду ли к тебе? Да нет, я – пас.
Я завербован временем и местом.
Растёт сынок – прекрасный мальчуган
(Все говорят, что – вылитый папаша).
День ото дня и ночь от ночи краше
Любимая. Здоров семейный клан.
Очаг не нажит, это – в перспективе.
Работа – ложь, но я туда хожу.
Издал ли книгу? Множество брошюр –
Зачитываюсь сам собой в сортире.
Почти не пью. И некогда, и жаль,
И дури без бухла во мне – с лихвою.
Что в отпуск? Соберу семью с собою,
На пляже будем в Спирино лежать.
Растает август, осень листья сбросит.
Грустить, писать – всё можно будет всласть.
Зима застынет, вечная, как власть.
Придёт весна – тоскливее, чем осень.
На майские повыдерну ребят
На шашлыки, на остров, на рыбалку.
Мы будем пить, и всем нам будет жалко
Лишь одного – что рядом нет тебя.
Назад не зазываю, памятуя,
Что в новом мире ты себя нашёл.
Дай Бог, чтоб всё сложилось хорошо.
Но помни – мы ведь тоже существуем.
Мы – Родина, мороз её и зной,
Мы о тебе на дымных кухнях спорим
И ловим ветер времени, которым,
Как прежде, вместе дышим мы с тобой.
