КАНЬОН ПУСТОТЫ
Я расшатаю эту бесконечность
Молчанья у каньона Пустоты,
Там ветер перемен не переменчив,
А солнца луч – как раскаленный штырь.
Там молодость стареет за неделю,
Там правдой бьют наотмашь и не стелют
Под ноги ложь, как высшее из благ.
А смерть – ничто. Искусственная мгла.
Там память – одержимый Чикатило,
Меняющий кровавые ножи
От скуки, на взрывчатку из тротила.
Там нечем да и некем дорожить.
Там, выдыхая небо на закате,
Я буду у самой себя в гостях –
Сидеть и ждать, когда глаза закатит
Гордыня, уронив победный стяг.
CHILDFREE
Я стою на мосту. Раз-два-три…
Я теперь childfree, childfree…
Шепот… Голос… Срываюсь на крик:
Что ты смотришь, луна? Не смотри!
Время-пик раздавать буквари,
Зачеркнув слова «Ма» материк.
Этот факт уже неоспорим –
Я теперь childfree, childfree…
Осуждают в ответ фонари,
Мол, свободу по швам распори,
Жизнь другому, как мать, подари.
Я им – в ночь – childfree, childfree…
Я сама себе ныне шериф,
Где патрульные – боль, пустыри…
Говори со мной Бог, говори…
Есть диагноз такой – childfree?
Я не прыгну с моста на два-три…
Врач сказал: «Ты себя не кори».
Одинокие лишь январи
Будут знать – I am not childfree.
МАГДАЛИНА
Твоя Магдалина сойдет на кровавый снег,
Моя – Атлантидой исчезнет на дне морском…
Давай затеряемся буквами картотек?
Лязгая, снимем души с тугих щеколд!
Выкатим из ангаров грудных сердца,
Сядем на землю молча – спина к спине,
И на казенных, пепельных небесах
Выведем взглядами профили сыновей.
Это сложнее, чем рисовать и петь,
Или писать расхлябанные стихи.
Ты – мое озеро, выпитое на треть
Жизнью, одетое в рвано-босой прикид.
Мне от тебя давно ничего не на-
-до сумасшествия главное не дойти!
Сзади дрожит, от плача, твоя спина…
Так закрывается счастье на карантин.
Пусть говорят, что разные лица у
Наших с тобою страждущих магдалин,
Пусть под ногами будет не гать, а грунт,
Выход из тьмы у нас все равно один…
* * *
Когда я, безнадежно обессилев,
Оставлю от сердец одни руины,
Сошли меня, пожалуйста, в Россию,
Шинель на плечи бережно накинув.
Будь молчалив, таинственен, сакрален,
Швыряя в душу гроздья многоточий.
Как будто вместе солнце не топтали,
Не целовали землю душной ночью.
Пусть тонких губ, обветренных, прохлада
Послужит от любви анестезией.
…Когда дожди лицо твое разгладят,
Спаси меня – отправив жить в Россию.
* * *
Ну до чего же гадостно, и жить
Желанье – механической натугой…
Тоску поставлю, как ребенка – в угол,
Которого не холить, не растить…
Сегодня душу трижды из петли
Я вынимала. Не поверишь, боли
Не чувствовала даже! Смех застолий –
Последнее, что помнится. Стели
-ка мне постель. Так хочется уйти…
Пусть шторы снов окутают и спрячут.
Ночь стервой усмехнулась, не иначе –
Увидела, что догорел фитиль…
…Ну до чего же гадостно сего…
Я НЕ ВЕРЮ В СЕБЯ
Я не верю в себя, словно мне до сих пор восемнадцать,
Когда прожитый день, как плейлист, на повторе стоит.
Где привычнее падать, вставать и опять спотыкаться,
А покорности запах – фантастика и дефицит.
Я не верю в себя, словно егерь – в приветливость волка,
Когда, встретившись, оба измучены и голодны,
Где звериная дыбится шерсть против мушки двустволки,
И фиаско со смертью конвоем стоят у спины.
Я не верю в себя, словно кто-то – в мое государство.
Когда сломано все: от истории вплоть до людей,
Где безусые мальчики пляшут без всякого фарса
Под немецкие гимны, не ведая дедов корней.
Я не верю в себя, хоть хронически хочется верить,
Отвоевывать счастье у осени, лета, зимы…
Но сумеет ли тот, кто для мира навеки потерян,
Над своей бесхребетностью в небо бездомное взмыть?
26.10.2018 г.
ДОНОР ПЕЧАЛЕЙ
Сегодня город лихорадит,
Зрачок рассвета – cолнце – выцвел.
Ловлю депрессию, как тати –
На слух скрипенье половицы.
Сданы в ремонт часы, минуты…
А в сердце – радиопомехи.
Внутри ломается как будто
Важней, чем кости что-то. Эхо
Разносит улицей пустынной
Мой «SOS» пакетом шелестящим.
Но нешагающие спины –
«Спасенья» отклик настоящий.
Сегодня я – печалей донор
И кровь сворачиваю взглядом.
Мной этой осенью казенной
Пин-код трагедии разгадан.
УРОК
Мной усвоен урок:
умирай, но ни шагу назад!
Променяй на фантом
лично свергнутых
в пропасть любимых,
Грациозно неси свое сердце
сквозь ложь анфилад,
Но не смей возвращаться
капризными веснами в зимы.
Не заглядывай в рот:
умирай, но любви не проси!
Даже если, от голода чувств,
замаячит больница.
А захочешь тепла –
чиркни спичкой и жги керосин,
Но не смей никогда (ни-ког-да!)
ни за кем волочиться!
