* * *
Мой друг стал пленником Любви, спасти которого нельзя.
Отныне весь его удел – страданий зыбкая стезя.
Но, отдалившись от людей, душой к любимой прилепясь,
Он стал мне ближе: в мире все влюбленные – мои друзья.
* * *
Сердце я кумиру вверил – враждовал со мной кумир.
Я к святой вернулся вере – где желанный сердцу мир?
Пропаду я, час не ровен, если мне не скажет Пир:
Я в миру так неустроен или так устроен мир?
* * *
Я не кумир, и жертвы не приемлю,
Пусть я в Любви всесилен, словно бог.
Но жаль мне тех из населявших землю,
Кто жертвой быть не жаждал иль не мог.
* * *
Мой враг мою грудь разорил
и выжег огнем измен. Но с той, чьи владенья – весь мир,
мне нечего взять взамен. Мой друг мне советы давал:
в стихах всю боль изложить. Но той, что не ценит слова,
мне нечего предложить.
* * *
Я завесы сорвал с тайн,
и сорвался с души крик:
Как изящен ее стан!
Как сияет ее лик!
Этих длинных волос хлест,
словно ветра порыв, лих!
Не возьмет эту явь холст,
не осилит ее стих!
Нежной кожи ее лоск
источает в меня пыл,
чтоб растаял в груди воск,
тот, что сердцем моим был!
Из разверстых она уст
исторгает любви стон,
чтобы разум мой стал пуст,
тот, который сковал сон!
И объятий ее боль
заставляет в бреду выть,
чтоб не стало во мне воль,
кроме воли лишь с ней быть!
* * *
Влюбленный в Истину горит безгласно
и сердце губит.
Влюбленный в женщину любовью страстной
себя лишь любит.
Но тот уверовал, кто ежечасно
не лицемерит.
Кто верит в Господа несопричастно –
в себя не верит!
* * *
Где двойственность всем свойственна,
числа не счесть устам,
гласящим, что все бедствия от множества идей.
Путь истинный – единственный.
Его начало там,
где знают, что не может быть единственных путей.
ДЕРВИШ
Стезей Любви, ступая, как по бритве,
я шествую, исполнен упованья.
Ни вышний мир рассудок не кружит мне,
ни в дольнем я не вижу обаянья.
У врат небес, кружась в степенном ритме,
я Истины прошу, как подаянья.
О смерть, поднаторевшая в ловитве
незрелых душ, боящихся страданья!
Мой дух обрел покой в священной битае.
Тебе же заповедую как дань я
лишь тело, ниспростертое в молитве,
омытое слезами покаянья!
* * *
Кумир исцелить мою душу сияньем очей отказался.
Сказал я: хоть тело спасти бы! – от веры своей отказался. Служения путь был узок, тесны ее сердца врата,
Но путь отреченья широкий геенной моей оказался
ЛИРОЙ ХАЙЯМА
К чему бежать вина, дни проводя в моленьях?
Цвет юности пройдет, забот не разрешив.
Пока не умер ты, живи для опьяненья,
Для трезвости мирской – умри, пока ты жив!
* * *
Преодолел я сорок меж, и вот на стыке вех
На саване моих надежд не сосчитать прорех.
А жизнь течет, и, хоть умри, не обернется вспять.
И жаль мне, что я в тридцать три не дал себя распять.
* * *
Сердце! Для чего ты в гордом гневе
против гнета Времени восстало?
Небо мне за это плетью бедствий
поперек все тело исхлестало,
Молвив в назидание бесстрастно:
«Знай, неправосудным я не стало.
Коль в груди забилось сердце тигра,
шкуре полосатой быть пристало!»
* * *
Я на земле боролся, сколько мог,
за место под луной, что в небе синем.
Но в небесах суровый правил бог,
благоволящий к праведным и сильным.
И, только чтоб достоинство спасти,
я от земли отрекся, ради неба.
Но двух богов мир вышний не вместил,
и вновь я на земле тружусь для хлеба.
* * *
В погоне за твердым рублем
Твоя расплескалась любовь.
И тщетно я ночью и днем
Молю: полюби меня вновь!
Уж слишком лихая пеня
За долг неоплатный судьбе!
Ты больше не веришь в меня…
Я больше не верю тебе.
* * *
Густой туман с очей спадает,
Прозренья ветром унесен.
Мои покои покидают
Покой и сон, покой и сон.
Я знаю: сердцу не осилить
Вторую в этой драме роль.
Уже навек в нем поселились
Тоска и боль, тоска и боль.
Напрасно я взывал к тирану:
Яви мне истину, как есть!
Наносят мне за раной рану
Любовь и честь, любовь и честь.
И на весах слепого рока
Колеблют чаши плоть и дух.
Не важно что, не важно сколько…
Одно из двух, одно из двух!
* * *
Несешь ты безропотно женское бремя,
И только с тревогой глядишь на морщины.
Но, если над сердцем не властвует время,
То нет для печали и грусти причины.
Хоть годы как деньги в ладони транжиры,
Пусть все же тебя не страшит увяданье!
Две вещи нетленны, покуда мы живы:
Твоя красота и мое пониманье.
