К 70-летию со дня рождения
Тимур Кибиров
Иллюстрации к роману «Негодный»
Стихи
Сестре Саше
1
Солнце разгорается — игра начинается.
Ступни погружаются в теплую пыль.
Жизнь не считается. Дед воскрешается.
Небыль и забыль возводятся в быль.
Небо и боль обращаются в дворик
в летней и маленькой АССР,
в пчел, в черепицу, в штакетник забора,
в тучный тутовник, невкусный теперь.
Это для папы рисунки в конверте,
пьяненький дядя Сережа, сосед,
недостижимый — до смерти, до смерти! —
Сашки Хвальковского велосипед!
2
Я горбушку хлеба натру чесноком пахучим,
я слюной прикреплю к порезу лист подорожника,
я услышу рассказы страшные про черные руки,
Красное пятно и черный-пречерный гроб!
Я залезу на дерево у кинотеатра «Зеленый»,
чтоб увидеть без спросу кино «Развод по-итальянски»,
и заплачу горько, обиженный хулиганами в парке,
и закашляюсь от окурка «Казбека».
И фольгой обернув целлулоид гребенки,
дымовуху пущу и буду наказан не больно.
3
По гладкой дорожке,
по гладкой дорожке —
на папиных коленях
как радостно, как ясно —
по гладкой — как весело —
дорожке — все вместе,
и мама, и папа,
и дедушка, и бабушка,
и Саша — по гладкой
дорожке —
По кочкам, по кочкам —
аж дух захватило —
не бойся, не бойся —
по кочкам — не страшно,
не страшно — по кочкам —
ой, мама! — по кочкам,
по кочкам — не трусишь?
не трушу, не трушу! —
яма.
4
Когда по склону лет опять придем к нулю
по синусоиде биографий,
перед приобретением отрицательного значения,
присвоением знака минус,
уставшею горячею ногою
уж пробуя прохладу Леты,
вспомним, наверное:
дворик и солнце. И собака Индус.
5
Эники-беники
съели вареники.
И месяц убрался в туман,
спрятав ножик в карман.
И пила-пила не летит, как стрела.
И топор-топор не сидит, как вор.
И Ленин уже не маленький,
не бегает он в валенках
по горке ледяной с кудрявой головой.
Иллюстрации к роману «Негодный»
1
Малороссийский полуденный дворик.
Папа, затянутый портупеей, уже открывает калитку
и улыбается на прощанье… Смугла тонконожка-сестра.
На крылечке валяется кукла с отбитым носом.
Ничто ничего не предвещает
и ни о чем не свидетельствует
даже
красивая мама, студентка-заочница,
уже чреватая заглавным героем.
2
С медным сеттером на поводке
дед в соломенной шляпе
и герой в бескозырке «Герой».
Барбизонство июльского парка,
силомеры и комнаты смеха,
платья клеш и китайские зонтики,
парашютная вышка, пересохший фонтан.
До чего ж интересны плакаты
против стиляг, куклуксклановцев и алкоголиков,
до чего ж прекрасно мороженое
за семь копеек!
(Мы потом узнаем, что пес был украден,
дедушка умер, а герой оказался
никудышным и жалким,
негодным.)
Блеск курортных озер. Толкотня нумерованных лодок.
Плавки с завязками. Тенниски. Полубокс.
Аромат шашлыка.
3
Ахеян пластилиновое войско
щетинится цыганскими иголками
и спицами. Картонный Илион
ждет гибели…
И, вдохновленный Куном,
герой пронзает Гектора. В игре
дочь Леды не участвует. Пока
все без нее обходится прекрасно.
За окнами уральская зима.
4
Кабинет химии, но урок
начальной военной подготовки.
У доски
подполковник в запасе напялил противогаз,
усугубив легкомысленную веселость
половозрелых юнцов и девиц.
Герой на Камчатке
украдкой читает стихи.
Судя по выраженью лица,
что-нибудь такого рода:
«Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Есть проклятье заветов священных,
Поругание счастия есть.
И такая влекущая сила…»
5
В окно бесстыдно обнаженное
луна-девица видит:
2 кровати, 2 тумбочки, 3 стула,
стол 1.
Одна кровать прогнулась под напором
внебрачной связи нашего героя
и, видимо, скрипит.
Вторая успокоила мертвецки
соседа (поглядев на черный череп,
Ломброзо спятил бы с ума)…
На скатерти казенной 2 стакана и 3 бутылки по 0,8
(две с половиной выпиты)…
Но как красиво бледен
на спинку стула брошенный бюстгальтер
(4-й номер).
6
Вот энное количество героев на плацу.
Стоят по струнке и по росту
(хотел было сказать «как арфа»,
но подобное сравненье скорее затемнит,
чем прояснит потоки
пота и покорность кролика).
Была команда «Смирно!» —
И неподвижность бешеного солнца
рождает подозренье, что сержант
Стожук, как Иисус Навин, распространяет
свои приказы и на ход светил.
7
Погожая осень ларек освящает пивной.
В долгой очереди слияние социально-
демографических групп. Герой
с каким-то малоизвестным
на заднем плане
устроились на праздной бочкотаре.
К одиннадцати подползает стрелка.
Седые кудри кружек опадают.
Из-за ларька выходит тип,
застегивая на ходу ширинку.
8
На перекрестке
герой застыл, поднявши воротник
и опустив глаза в несвежий снег.
Смеркается (к значению «темнеет»
фонетика цепляет украшенья:
«смерть», «смерд» и «каяться»).
Смеркается (безличность
на сотни лиц прохожих несмотря).
Как холодно. Как глупо…
Но с яблочной, морозною улыбкой,
с авоськами в руках уже спешит
к нему заступница…
9
Настольной лампы металлический тюльпан
согбенного героя осеняет.
Все выше
столпотворенье книг, черновиков,
окурков.
И почти что зрима,
с недоброю улыбкой на устах
сквозит в клубах табачных муза.
Свет электролампы
иллюзию поддерживает ночи,
хотя давно уже синюшный свет
седого утра комнату наполнил.