Васо Абаев. Осетины-аланы

Печатается по изданию: Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. I / отв. ред. И. И. Мещанинов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 41–47.

<…> В составе народов, известных древним под именем скифов и сарматов, скрывались предки осетин, <…> последние в VII в. до н. э. — III в. н. э. обитали на равнинах Южной России и Северного Кавказа. Встает вопрос, где они жили и под каким наименованием были известны в позднейшие времена?

Вернемся немного назад и вспомним, что языковыми фактами устанавливаются исторические связи осетин с венграми, с северотюркскими племенами, с Древней Русью, с булгарами, хазарами, монголами. Эти связи охватывают период с V по XIV в. н. э. На какой географической территории могли происходить встречи и общение осетин с этими народами? По всем историческим данным, ареной таких межплеменных встреч могли быть только те же смежные области юга России и Северного Кавказа. Это — тот единственный район, где могли перекреститься и действительно перекрещивались исторические пути всех перечисленных народов. Стало быть, в период с V по XIV в. осетинское население продолжало существовать на этой территории. Известно ли о нем что-нибудь из исторических источников? Под каким наименованием знали его соседи и какую историческую роль оно играло? Ответ на эти вопросы стал возможен после того, как было установлено тождество осетин со средневековым народом а л а н.

Лингвистические доказательства не играли решающей роли для установления тождества осетин и алан. Прямые исторические свидетельства были достаточно красноречивы. Перекрестное сопоставление исторических сведений из грузинских, армянских, византийских, латинских, арабских, русских (летописных) источников не оставляло сомнения в том, что под названием осов (осетин), асов, ясов, языгов, алан скрывался один и тот же народ.

Лингвисту остается лишь найти, если возможно, материал, подтверждающий, подкрепляющий это и без того достаточно прочно стоящее положение. И такой материал имеется.

Об аланском названии города Феодосии в Крыму ’Аρδάβδα мы уже говорили выше. В плане топонимическом интересно отметить еще, что Дарьяльское ущелье, с древних времен занимаемое с севера осетинами и служившее им обычным путем в Закавказье, арабскими авторами зовется Bab-al-Alan ‘вратами алан’, а общеизвестное Д а р и а л (груз. Dariala, Darialani) происходит от перс. Dar-i-Alān ‘аланские врата’, «porta Alanorum». Кое-что для осетино-аланских параллелей дают аланские (асские, ясские) собственные имена.

А л ь д а, жена царя абасгов Георгия (XI в.); византийские историки называют ее аланкой, а грузинская летопись — осетинкой; ср. женское имя в осетинском эпосе: Eldæ, Aldæ.

А н б а л, ключник Андрея Боголюбского, ясин (алан), был в числе участников убийства князя (1175 г.); ср. ос. æmbal | ænbal ‘товарищ’, ос. Æmbaltæ фамилия «Амбаловы». Это же имя с суффиксом -ап мы находим в надгробной надписи X в., найденной у реки Зеленчук, притока Кубани, т. е. в районе исторической Алании.

‘Аραβάτης, имя аланского предводителя по византийским источникам; ср. ос. ærvad ‘родич’;

Beorgor, аланский предводитель (V в.); ср. ос. диг. bewra ‘много’ и gor (от korun) ‘просящий’ (у бога), kordiat, «божий дар»;

Eochar, аланское имя (V в.); ср. ос. jewxwar ‘просоед’, ‘едящий просо’;

’Iτάζης, имя аланского предводителя (VIII в.); ср. ос. idæȝ ‘вдовец’;

М а т а р ш а, имя аланского (асского) предводителя, участника монгольских походов в Китай (XIII в.); ср. ос. имя Matærsa, букв. «бесстрашный»;

Σαρώης, имя аланского царя (VI в.); ср. ос. særoj ‘головастый’ (от sær ‘голова’);

С а т и н и к, имя аланской царевны (II в.) по рассказу Моисея Хоренского; ср. ос. С а т à н а, имя героини нартовского эпоса.

Неудивительно, что у алан мы находим также и грекохристианские имена: Илья, Николай, Димитрий, Стефан, Андрей, Мария, Ирина. Уже с V в. у них велась широкая миссионерская пропаганда, шедшая из Византии и Грузии, завершившаяся в X в. христианизацией алан и созданием аланской епархии. Ничего неожиданного нет также в наличии у них монголо-тюркских имен: Б а д у р, Б а г а т а р, Τεμήρης. С этими народами аланы общались с древнейших времен.

До последнего времени собственные имена составляли почти единственный материал для суждения об аланском языке. Только в 1930 г. опубликовано несколько аланских фраз, записанных в XII в. византийским писателем Иоанном Цецом в его «Теогонии»¹. Разобранные в этой записи слова имеют вполне осетинский характер:

ταπαγχας (читается da bап xas) ‘добрый день’ = ос. dæ bоп xwarz;

ϰίντζ (kinc) ‘женщина’ = čупȝ | kinȝæ ‘невестка’;

χσίνα ‘повелительница’ = ос. æxsin | æxsinæ;

μεσφιλ ‘мой господин’, ‘моя госпожа’ = ос. me ’fsin ‘моя хозяйка’;

φαρν = ос. farn.

Других памятников аланского языка пока не обнаружено, если не считать Зеленчукской надписи, которую также с полным правом можно рассматривать как аланскую.

Было бы, однако, слишком смело утверждать, что таких памятников не существовало. На примере Зеленчукской надписи видно, что аланы-осетины прибегали в отдельных случаях к греческому письму для составления эпитафий на своем языке, быть может и для других целей. Зеленчукская надпись не могла быть единичным явлением. Новые находки такого же порядка вполне вероятны.

Недостаток прямых свидетельств об аланском языке до некоторой степени возмещается косвенными. Косвенными памятниками аланской речи мы считаем схождения осетинского с венгерским, финским, северотюркскими, древнерусским, хазарским, монгольскими языками, а также со сванским, мегрельским, абхазским.

Чтобы обосновать исторически эти схождения, приходится вывести осетин за рамки нынешней их территории и распространить их на те именно области, которые занимала историческая Алания. Нет возможности удовлетворительно объяснить упомянутые схождения, если не видеть в осетинах преемников алан. Аланы — это тот северокавказский народ, о котором мы доподлинно знаем, что он общался со всеми перечисленными народами. Аланы — это тот народ, который, по всему, что мы о нем знаем, мог иметь с перечисленными народами те культурные связи, о которых сигнализируют языковые факты. Одни только осетинские элементы в венгерском являются для доказательства осетино-аланского единства таким разительным и ярким свидетельством, которое стоит любого исторического документа.

Некоторые авторы считают нужным, говоря о преемственной связи осетин с аланами, сопровождать это, уже общепринятое в науке, положение оговорками на счет того, что аланы, дескать, были, собственно, не народ, а «собирательное название», или даже «географическое понятие». Тщательное изучение свидетельств древних и средневековых писателей об аланах не поддерживает такой точки зрения. Как оно и естественно, эти писатели обнаруживают разную степень осведомленности об аланах; некоторые из них допускают ошибки в географических и хронологических определениях, путают алан с другими народами (напр., албанами), но ни один из них не дает повода думать, что, говоря об аланах, он имел в виду не народ, а географическое понятие.

Одним из ранних и наиболее содержательных и важных известий об аланах является знаменитый рассказ Аммиана Марцеллина (IV в. н. э.) в его Римской истории (XXXI, 2). Вс. Миллер утверждает, будто из этого рассказа Аммиана Марцеллина видно, что для него название аланов — понятие географическое и что оно обнимает целую группу народов, живущих за Танаисом на границе Азии и Европы в кочевом быту².

Рассмотрим те два места из Марцеллина, которые дали Вс. Миллеру повод к такому выводу. «Аланы, — пишет Марцеллин, — живут на далеком расстоянии одни от других и, кочуя, проходят огромные пространства; однако с течением времени они приняли одно имя и теперь все вообще называются аланами за свои обычаи, дикий образ жизни и одинаковое вооружение». Из этих слов явствует только то, что аланы кочевали на большой территории и что у них, как это всегда бывает на родовой стадии, не сразу выработалось сознание своего этнического единства и общее самоназвание. Ведь даже у современных осетин до недавнего времени не было общего самоназвания. Были «иры», «дигоры», «туалы», но осетин вообще не было. Значит, и осетины — не народ, а географический термин?

Другое место у Марцеллина гласит: «Они (аланы) постоянными победами мало-помалу покорили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам».

О чем говорит это место? Допустим, что имя алан действительно распространилось на некоторые соседние племена. Но разве от этого аланы, как особая народность, перестали существовать? В современной иностранной прессе почти за правило принято называть всех советских людей русскими. Но кому же придет в голову на этом основании утверждать, что русские, как особый народ, не существуют, что они являются «географическим понятием»? Правильную оценку замечанию Аммиана Марцеллина дал Ю. Кулаковский³. Если бы Марцеллин употреблял название алан как собирательное, разве стал бы он приписывать им вполне индивидуальную наружность (высокий рост, стройность, русые волосы)? А ведь описание наружности алан сам Вс. Миллер считает одним из интереснейших мест во всем рассказе Марцеллина. Говорить о народе, которому приписывается определенная внешность (Аммиан Марцеллин), определенный язык (Цец), который посещался десятками путешественников, который поддерживал оживленные сношения с культурными народами Закавказья и с Византией и был хорошо им знаком, среди которого ряд столетий велась христианская пропаганда, закончившаяся созданием аланской епархии, говорить о нем, что это не народ, а «географическое понятие» — это значит впадать в исторический нигилизм.

В числе вопросов, которые могут возникнуть у читателя, мы предвидим такой: если от алан к современным осетинам идет тесная и непрерывная преемственность, то почему у осетин не сохранилось старое самоназвание «алан»? Название «осетин» идет из грузинского osi ‘осетин’, Oseti ‘Осетия’. Самоназвание отдельных осетинских племен ir, digor, tual, по нашему мнению, местного, кавказского происхождения. Почему же не удержалось название «алан?» На этот вопрос можно ответить, во-первых, что такая смена племенных названий — обычная вещь в истории. Современное название французов, f’rançais, происходит от названия германского племени франков, между тем как французы по языку продолжают латинскую традицию, а по психофизическому типу — кельтскую.

Но, кроме того, неверно, что термин «алан» исчез из осетинского. Он сохранился. Сохранился в фольклоре, в сказках. Там, где в русских сказках людоед говорит о «русском духе», в осетинских неизменно фигурирует «аллонский (= аланский) дух», или «дух аллона-биллона» (allon-billony smag). Здесь «аллон» может означать только «осетин», ибо героев своих, осетинских сказок народ, естественно, мыслит осетинами. Если эти герои в сказках зовутся allon, то очевидно, что это allon было в прошлом самоназванием осетин. Исчезнувшее из обихода, оно удержалось, как это часто бывает, в фольклоре.

Имя алан не исчезло полностью из памяти соседей. В языке мегрелов alani значит «герой», «храбрец», «молодец». У тех же мегрелов засвидетельствован обычай alanúroba, заключающийся в особом спортивном состязании между двумя партиями молодых людей⁴.

Грузинская география царевича Вахушти также помещает страну алан (Alaneti) на запад от Сванетии и на север от Мингрелии (Бедии), т. е. в район нынешнего Клухорского района Грузии⁵.

Почему название алан прикрепилось к этому району? Дело в том, что ущелья на запад от нынешней Осетии были вплоть до XIII–XIV ст. заселены осетинами-аланами. Вс. Миллер убедительно доказал это путем анализа топонимических названий. В этих названиях мы то и дело встречаем осетинские слова don ‘река’ (в старой форме dan), kот ‘ущелье’ (в форме kam), æfcæg ‘перевал’ (в форме ǝрčǝk, ǝfčǝk), dor ‘камень’ и целый ряд других осетинских слов: nyxas в форме nǝxǝš ‘место собраний’; buwat (в форме bawat) ‘место’, kurojnæ (в форме kuran) ‘мельница’, fændag ‘дорога’, surx ‘красный’, ors ‘белый’, ǧar ‘теплый’ и др. Вот несколько таких названий с их осетинскими значениями:

Ghar-dan (‘теплая вода’)

Šaw-dan (‘черная речка’)

Kuran-dan (‘мельничная река’)

Šak-dan (‘оленья река’)

Šaw-kam (‘черное ущелье’)

Mǝstǝ-kam (‘мышиное ущелье’), ср. Mǝstǝrdos ‘мышиная поляна’, (ос. ærdoz ‘поляна’)

Ullu-kam (соединение карачаевского слова иllu ‘большой’ с ос. kат → kот ‘ущелье’, ‘большое ущелье’)

Šari-fčǝk (перевал Сари, т. е. сванский)

Štulu-fčǝk (перевал Штулу)

Daut-ǝpčǝk (перевал Даут)

Džuar-ǝfčǝk (перевал, где есть святилище Dzuar)

Štur-dor (‘большой камень’)

Arvi-dor-nǝxǝš (‘место для собраний, где упал небесный камень’)

Ərdar-nǝxǝš [= ос. ældary-nyxas ‘место княжеского (ældary) собрания’]

Kurnoyat (= ос. kuron-wat ‘место, где стояла мельница’)

Doghwat (‘место скачек’)

Ors-fandag (‘белая дорога’)

Surx — название горы (‘Красная’)

Sǝrbǝt (= ос. særvæt ‘пастбище общего пользования’)

Fǝtǝn (= ос. fætæn ‘широкий’)

Nargǝ (= ос. naræg ‘теснина’)

Ərqazǝn (= ос. ærqazæn ‘игрище’, ‘ристалище’)

Əttor (= ос. диг. ættor ‘кремень’)

Fǝzǝ (= ос. диг. fæzæ ‘равнина’)

Rǝnǯǝ (= ос. диг. rinȝæ ‘звериная тропа’) и др.⁶

Несомненно, что в ущельях на запад от нынешней Осетии — Черекском, Хуламо-Безенгийском, Чегемском, Баксанском, Верхне-Кубанском — слышалась когда-то осетинская, именно дигорская, речь. Не случайно в этом же районе найдена надпись X в. на осетинском языке, так называемая Зеленчукская надпись.

То обстоятельство, что часть этой территории до последнего времени сохраняла у соседей наименование Алании, служит еще одним свидетельством в пользу алано-осетинского тождества. Как это часто бывает, название прежнего населения, осетинского, было перенесено соседями на новое.

Если осетины являются потомками скифов, сарматов и алан, если они пришли на Кавказ из общей родины иранских народов, если в прошлом они обитали на равнинах Южной России и Северного Кавказа, то не сохранились ли в их фольклоре, в их легендах и преданиях какие-нибудь указания на их отдаленные исторические судьбы, на путь их переселения в нынешние места обитания? А priori больших надежд возлагать на это не приходится. Первое появление осетин на Кавказе произошло очень давно, не менее 2000 лет назад. Этот срок вполне достаточен, чтобы стереть из памяти народа всякие следы событий, имен, впечатлений того отдаленного прошлого. Тем приятнее наше удивление, когда мы в древнейшей части осетинского фольклора, так называемом нартовском эпосе, находим все же кое-какие указания на северный путь движения осетин. Географические упоминания нартовского эпоса, довольно многочисленные, частью запутанные, идущие, по-видимому, из разных эпох и источников, не были пока предметом специального изучения. Но в тех случаях, когда они легко поддаются пониманию, они указывают на север, а не на юг.

Обычная обстановка подвигов героев — bydyr ‘равнина’, притом весьма часто — в соседстве с морем (denǯyz) или большой рекой (furd | ford). Море нередко называется по имени: Saw-denǯyz, Sadenǯyz ‘Черное море’. Название большой реки, ford, безупречно соответствует старому названию реки Прут: Роrata, которая на карте блаж. Иеоронима названа «Аланской рекой» (Alanus fluvius). На берегах ее долго существовало аланское (ясское) население, главный город которого до сих пор носит их название: Яссы. Упоминается также река Idil — Волга. Об общем наименовании для реки don мы уже говорили выше.

В нескольких сказаниях ареной событий является Taraqajy bydyr, Тьмутараканская равнина. Гораздо чаще мы видим нартовских героев на Qumy-bydyr, Кумской равнине. Как ни скудны эти данные, они ценны тем, что бьют в одну точку: указывают на северное происхождение эпоса и его создателей⁷.