ПОВЕСТЬ
ГЛАВА I
– Дана, вставай. Скоро восемь, – Тамара в который раз стаскивала с дочери одеяло, но та опять накрывалась, стараясь укутаться с головой.
– Ма, ну дай поспать еще минут десять.
– Я сказала – вставай.
Больше повторять не пришлось. Уловив в голосе матери твердые нотки, Дана села на кровати, обхватив руками колени. Открыла глаза, посмотрела в окно и сразу поняла – осень подарила ей еще один солнечный день.
Включив радио, девушка подошла к зеркалу.
– Ма, у меня такое чувство, будто что-то должно произойти со мной. Что-то хорошее… С тобой такое бывает?
– Бывает, – усмехнулась Тамара, выходя из комнаты, – особенно по утрам, когда так и хочется кого-то взгреть.
Дана еще минуту-другую постояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Послала ему воздушный поцелуй, вышла из комнаты.
– Когда они приехали? – услышала она голос матери из кухни.
– Вчера, когда я вечером заезжал домой, они разгружали вещи, – послышался ответ отца.
– Много их?
– Да, человек 10-12. Все в масках. Говорят, что это ОМОН из Питера.
Поняв, что речь идет о смене на блокпосту, Дана зашла в ванную, закрыла за собою дверь…
* * *
– Как тебе здесь? – спросил Сергей.
– Ничего, – кивнул Макс, поправляя маску с прорезями для глаз. – Наверное, когда-то это был красивый город.
– Был, – вздохнул Сергей. – Я здесь родился…
Блокпост, к которому их прикомандировали, располагался в центре cnpnd`, на перекрестке и контролировался частями МВД из Владивостока и Перми, а также ОМОНом из Питера.
Воронки, стреляные гильзы и характерные отметины на бетонных блоках говорили о том, что происходит здесь по ночам. Территория вокруг поста была затянута колючей проволокой, и указатели «Стой. Мины» висели через каждые десять метров. А вокруг развалины домов, магазинов, груды железа – все это заросло буйной травой, которая чуть скрашивала пейзаж.
– Знаешь, что все это мне напоминает? Я как-то документальный фильм видел – съемки Второй Мировой. Точно такая же картина, – сказал Сергей с какой-то затаенной грустью, и Макс, повернувшись, хлопнул его по плечу, подбадривая.
– Ребята, вы бы каски надели, – посоветовал Старый, подходя к ним. Старому было тридцать четыре года. Он участвовал и в первой военной кампании, и вторая не обошла его стороной. Скрывая усмешку, он смотрел на них, одетых в бронежилеты, не забывая, что это омоновцы, у которых не очень-то ладно с юмором. «Не успели приехать, а уже чувствуют себя хозяевами», – ворчал про себя Старый, считая пехоту не хуже любого спецназа, а в чем-то даже и лучше.
– А что? – отозвался Сергей.
– Наверняка здесь где-то снайпер сидит. Месяц назад Гришку убрал, аккурат между глаз пулю всадил. А ваши головы поценнее наших, – он постучал по своей каске, досадуя на то, что из-за масок не может видеть реакции этих парней. – Для них, по крайней мере. Этим чеченцам бабки большие платят за каждого отправленного на тот свет. Так что это вам на заметку.
– А что же вы вашу… – Сергей вовремя опомнился. – А вы что здесь делали? Картошку копали? Ведь предписано – каждую неделю прочесывать этот участок.
– Да мы накануне смерти Гриши все прочесали. Этот гад, видно, дождался, пока мы уйдем, а потом устроился в тех развалинах.
Макс посмотрел в указанном направлении и увидел… ее. Высокая, стройная, с развевающимися темно-русыми волосами, она шла прямо к нему. Сергей даже присвистнул, пораженный.
– А это наша местная достопримечательность, – усмехнулся Старый, видя их реакцию. – А рядом ее мамаша. Но вы не очень-то заглядывайтесь, а то мамаша своим взглядом вас пристрелит.
Макс, не отрываясь, смотрел на нее. Все так же светило солнце, все так же проезжали мимо машины, но что-то изменилось. И он мог точно сказать, когда это произошло. Его сердце на мгновение замерло, и Макс застыл, прислушиваясь к себе. Он стоял, а она подходила все ближе и ближе. Почувствовав, что он смотрит на нее, она мельком глянула в его сторону. И он, обычно такой сдержанный, неожиданно для себя поздоровался с ней:
– Здравствуйте! – и увидел, как удивленно распахиваются ее глаза, словно вбирая в себя его взгляд.
ГЛАВА II
Возвращаясь из университета, Дана стала замечать высокого омоновца, который в день своего приезда поздоровался с ней, вызвав тем самым гневное неодобрение матери. Каждый раз он провожал ее внимательным взглядом; сначала Дана боялась, хотя виду и не подавала. Она не раз слышала о том, что федералы силой забирают девушек, насилуют и убивают. И она пугалась, когда на ней останавливался его взгляд. Этот страх въелся в ее сознание вместе с постоянными наставлениями матери, которая считала, что все без исключения русские солдаты – жестокие изверги, способные на все. Но омоновец, который ни разу за полтора месяца не снял черной маски, каждый день вежливо здоровался с ней. Стало казаться привычным, что он всегда ожидает ее. Дана поняла это, слыша веселые шутки солдат. Правда, шутили они только тогда, когда рядом с ней не было матери.
– Эй, Макс, твоя идет!
– А у тебя губа не дура, командир!
– Здравствуйте, девушки!
Дана терялась, слыша это. В душе посылая рослого сероглазого офицера, который не спускал с нее взгляда, ко всем чертям, она, торопя Элизу, старалась как можно быстрее пройти через блокпост. Элиза тоже смущалась, но, тем не менее, посмеивалась над страхами подруги.
– Слушай, Дана, а ты ему понравилась!
– И что теперь прикажешь? Кинутся ему на шею, что ли? – сердилась Дана.
– Интересно, он симпатичный или нет? – продолжала Элиза, как бы me замечая настроения подруги. – Он, конечно в дурацкой маске, но думаю, что симпатичный.
– С чего ты взяла?
– У него такие красивые глаза…
– Да ладно тебе, – оборвала ее Дана, – обычные глаза, серые. У тебя, между прочим, тоже серые.
– Неужели?
– О кей, глаза у него красивые, но это не значит, что он симпатичный. А вдруг у него лицо в страшных шрамах?
Представив себе это, обе рассмеялись.
– Может быть… Но что ты его заинтересовала, это точно, – настаивала Элиза.
У Даны дрогнуло сердце от страха.
– Упаси меня Всевышний!
– Ну и трусиха же ты!
Так, с веселыми шутками, под уханье минометов и автоматные очереди пролетел октябрь.
Голые деревья, развалины домов, низкое серое небо и непрекращающиеся дожди наводили смертельную тоску. Казалось, сама природа ополчилась против разрушенного города. Люди словно слились с развалинами, ничем от них не отличаясь, – такие же поникшие и мрачные.
* * *
– Черт возьми! – вырвалось у Даны.
– Дана? – Тамара строго посмотрела на дочь.
Она приехала за девушками в университет, услышав, что на центральном рынке опять прогремел взрыв.
– Ма, ну почему, как только я открываю рот, ты мне его сразу же затыкаешь?
Они только что сошли с автобуса, и Тамара, прежде чем пройти с девушками через блокпост, внимательно осмотрелась. Это стало необходимостью. Теракты продолжались, и возле блокпостов неосмотрительность могла стоить жизни.
– Дана, помолчи.
– Ну, почему это война началась, когда я выросла? – упрямо гнула свое Дана. – Школу кое-как окончила, теперь не дают учиться в университете. Когда же все это закончится?
В ответ Элиза лишь пожала плечами: не то настроение, чтобы рассуждать о чем-то.
– Теперь можем идти.
Поняв, что на ее слова мать не обратила внимания, Дана вздохнула и пошла следом за ней.
– Смотри, опять он, – шепнула Элиза тихонько, чтобы шедшая впереди Тамара не услышала ее. Но Дана и сама уже заметила знакомую фигуру.
– Вижу… И откуда он взялся, проклятый? – проворчала Дана, стараясь выглядеть безразличной ко всему на свете.
В своей неизменной черной маске он стоял возле бетонных блоков, он и трое омоновцев. У Даны сжалось сердце от неприятного предчувствия. Как только они подошли, один из омоновцев отделился и подошел к ним. Это был Сергей.
– Добрый день! – поздоровался он, но ответила только Тамара.
– Можно ваш паспорт?
Дана не могла понять, с чего это они вдруг вздумали проверять их документы. Ведь знают же, что живут недалеко. Соседи, можно сказать.
– Девушки, а можно ваши паспорта? – раздался сзади знакомый голос, и Дана замерла от неожиданности. Стараясь, чтобы голос ее не дрогнул, ответила:
– Конечно.
Он стоял в нескольких метрах от них, и девушки поняли, что им самим нужно подойти к нему.
– Он специально это устроил, – прошептала Элиза. Дана кивнула.
Он стоял на ветру, вызывающе скрестив руки на груди. «Интересно, – мелькнуло в ее голове, – он хоть ночью снимает эту дурацкую маску? Не глядя на него, она первой протянула паспорт. Открывая книжицу, он кивнул:
– Привет!
В ответ молчание, лишь Элиза чуть заметно покраснела.
– Значит, тебя зовут Дана?
– Не слепой же. Паспорт в руках держишь.
Это прозвучало как-то слишком дерзко. Дана и сама это поняла, но ее приводила в бешенство сама мысль о том, что все происходящее – спектакль, постановщиком которого, является стоящий перед ней федерал.
– А меня – Макс.
Молчание. Она заметила, как стальным блеском сверкнули его глаза в прорезях маски.
– Хоть и дерзкая, но ты мне нравишься!
– Я многим нравлюсь, – съязвила Дана, глядя ему прямо в глаза.
– А мне – очень нравишься!
– Значит, с ориентацией у тебя все в порядке.
Ее удар попал в цель. Он растерялся и ответил не сразу.
– Смелая, значит?
– Представь себе – да.
Смысл ее слов был настолько ясен, что Элиза даже отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Секунду-другую он молча разглядывал Дану, потом вернул паспорт. Она спокойно выдержала его взгляд, лишь спросила:
– Это все?
– Все… Спасибо, – видя как дрожат ее ресницы, Макс догадывался, чего ей стоит хранить спокойствие. Он впервые видел ее вблизи и понимал, что его явный интерес к ней может спугнуть девушку.
– А вы не страдаете скромностью, – сказала она.
Он усмехнулся под маской:
– Наглость – второе счастье.
Она глянула на него еще раз и отошла к матери. Макс провожал ее взглядом, и лишь тихое покашливание Элизы вернуло его к реальности.
– Красивая у тебя подруга.
Он вертел в руках ее паспорт, даже не думая открывать его.
– Я вас каждый день вижу. Вы учитесь в университете?
Это скорее напоминало допрос, и Элиза порядком струсила.
– Да…
– Какой факультет?
– Юридический.
– А курс?
Услышав это, Элиза испугалась и потому, наверное, пошла в наступление:
– Вы меня допрашивать будете или все-таки проверите мой паспорт?
– Извините. Все в порядке, – он протянул ей паспорт, так и не открыв его.
Он смотрел им вслед, пока они не свернули в поселок.
– Ну как? Поговорил с ней? – раздался рядом голос Сергея.
– Да так, на первый раз хватит… А характер, Серега, какой характер! Она прямо кипела от злости. Огонь, а не девушка…
Это было сказано с таким жаром, что Сергей удивленно посмотрел на друга.
– Ты не очень-то забывайся. Она же чеченка.
– Ну и что? Во мне тоже половина этой крови. Или ты забыл?
– Да нет. Как раз наоборот.
ГЛАВА III
Прошла неделя с того дня. Элиза немного успокоилась. Она несколько раз собиралась все рассказать подруге, но в последнюю минуту терялась и замолкала, думая, что Дана ее не поймет. Она никак не могла простить себе, что в тот день испугалась и, проходя через блокпост, с опаской смотрела в сторону Макса. Тот по-прежнему стоял на посту и был невозмутим, как каменная глыба.
– Не нравится он мне, – сказала Элиза, когда они вместе с Даной стояли у окна на втором этаже университета.
Дана улыбнулась, вглядываясь в серьезное лицо Элизы.
– А кто мне говорил, что у него красивые глаза? А?
– Забудь, мне показалось, – буркнула Элиза, избегая ее взгляда. – Знаешь, Дана, я его даже во сне видела.
Дана рассмеялась.
– Ты чего? – обиделась Элиза.
– Видела бы ты себя со стороны… Ну ты даешь, Элиза! Вообще-то, по сути это я должна волноваться, ведь глаз-то положил он на меня.
– Перестань смеяться. Ничего в этом смешного нет.
Дана все еще смеялась, когда заметила в конце коридора молодого человека с бородкой. Он увлеченно о чем-то рассказывал своим товарищам, горячо жестикулируя при этом.
– Твой поклонник здесь! – кивнула на него Дана.
В ее глазах мелькнул озорной блеск, и Элиза, зная, что он предвещает, схватила ее за руку.
– Не смотри в его сторону! А то еще подойдет, не отцепишься от него. Он же один «из них».
– А ты откуда знаешь? – Дана с любопытством разглядывала молодого человека, замечая детали, которые отличали его от других. Широкие брюки непонятного цвета и черная рубашка поверх брюк. На голове спортивная шапка, надвинутая до самых глаз. Встретив взгляд Даны, он подмигнул ей и улыбнулся, видимо, оставшись довольным собой. Возмущенная его дерзостью, Дана нахмурилась и отвернулась.
– Знаю. Наши мальчики между собой говорили. Говорили, что ему дали денег, чтобы он поступил в универ, здесь все разнюхивал и вовлекал в свою группу студентов. Я даже слышала, как он с кем-то разговаривал по рации. Я ждала тебя на третьем этаже и зашла в пустой кабинет поправить колготки. И он туда зашел. А я за шкафом стояла. Сначала было любопытно, да и выйти я не могла, пока он не ушел.
– И что он говорил?
– Ну, типа, приезжайте сюда, в универ, здесь разберемся.
– Вот тебе и студент, – только и смогла сказать Дана. – Я и раньше подозревала, что он чокнутый, а теперь вообще за километр буду его обходить… Ты заметила, как он одевается?
– Конечно, – ответила Элиза. – «Они» все так одеваются.
– Кто «они»? Ваххабиты?
– Говори тихо, Дана. Конечно они, кто же еще. Ты слышала, что они в Урус-Мартане сделали?
– Нет, а что?
– Они там девушку убили. Там зачистка была недавно, и солдаты зашли в дом с проверкой. А там как раз сидели за столом. Девушка ради приличия предложила им чай. А эти дураки, солдаты, сели и стали пить. А ночью люди в масках ворвались в дом и убили ее.
– Какой ужас, – Дана побледнела, с трудом подавив комок в горле. – Неужели из-за этого пустяка ее убили? Наверное, было что-то еще?
– Не знаю… Говорят, ей было девятнадцать лет.
– Это называется – между двух огней… И своих нужно бояться и федералов тоже. Вчера соседка маме рассказывала, что на той неделе федералы забрали девушку. Якобы она была снайпершей. А она учится в одиннадцатом классе. И говорят, она до сих пор у них.
– Лучше бы ее сразу убили. Для нее лучше…
– Элиза! Что ты говоришь? – Дана с удивлением смотрела на подругу, лицо которой ничего не выражало.
К ним стали подходить их сокурсницы. Высокие и низкие, брюнетки и шатенки – они представляли собой яркий контраст. Серьезная Индира сразу же открыла тетрадь и углубилась в лекции, а высокая, худенькая Мадина все сожалела о том, что не сможет попасть на концерт Энрике Иглесиаса, который скоро должен состояться в Москве.
– А мне он не нравится! – подмигнув Дане, начала свою обычную игру Эллина. В ней чувствовались ее русские корни. Пухленькая, со светлыми волосами, она умела всех раззадорить. – Особенно его дурацкая родинка на щеке, она мне напоминает бородавку.
Все засмеялись, и только Мадина, решив до конца защищать своего кумира, стояла с бесстрастным выражением лица, показывая тем самым, что эти глупые нападки никак ее не задевают.
– Ты бы лучше помолчала, Эллина. А то Мадина нас без соли съест, – подыграла ей Дана.
– А я читала, что его включили в список самых сексуальных мужчин планеты, и этому немало поспособствовала его родинка, – томно произнесла Элиза.
– О-о-о!!!
– Девочки, я тут вижу красавчика почище вашего Энрике, – Хава разглядывала кого-то во дворе. Все девчонки сразу же прилипли к окну.
– Где он, Хава?
– Вон, стоит в черной куртке.
– Да все парни там в черных куртках.
– Вон тот, высокий, который подошел к блондинке.
– Вижу… А он ничего!
– Очень даже ничего, – согласилась Дана, глядя на парня; что-то знакомое в нем было.
Молодой человек, которым заинтересовались девушки, повернулся к зданию университета. Взгляд его остановился на втором этаже. Чуть заметно улыбнувшись, он вошел в здание.
– Девочки, держите меня! – Хава припала к плечу Индиры. – Я кажется… влюбилась!
– Раньше я его здесь не видела, – Дане казалось, что она где-то встречала этого парня. Лицо хоть и незнакомое, но такое чувство, будто она его знает.
– Я тоже, – Хава уже пришла в себя и поправляла волосы.
– Может, ты его не замечала? – вставила Мадина, на что Хава, оторвавшись от зеркальца, не без кокетства ответила:
– Я замечаю всех красивых парней.
Их разговору положил конец появившийся в конце коридора Хасан Магомедович.
– Девочки, историк идет!
* * *
Пара проходила как обычно. Отвечала Эллина, вернее, пыталась отвечать.
На задних рядах молодые люди писали записки, передавали девушкам, девушки бросали их обратно. То и дело слышались шутки, призванные расшевелить Эллину; ответом служил приглушенный смех. Эллина, не обращая на однокурсников внимания, думала над вопросом.
– Ну, Хатуева, и долго еще вы будете кормить нас словесной кашей? Вы учили?
– Учила, – на лице ее выступили два ярко-красных пятна.
Дана, зная, что за Эллиной последует ее очередь, уткнулась в лекции.
– Тогда перечислите основные причины разложения имамата Шамиля.
– Ну…
Сидящая впереди Хава повернулась к подругам:
– Девчонки, этот красавчик здесь!
– Где он? – Элиза посмотрела в коридор. Дверь была чуть приоткрыта, и девчонки сумели высмотреть в щель знакомого молодого человека.
– Интересно, к кому он пришел? – прошептала Хава. – Может, ко мне?
В ответ на ее вопрос последовал стук в дверь, и в аудиторию заглянула девушка, учившаяся курсом выше.
– Извините, Хасан Магомедович, можно на минутку Дану?
Дана резко подняла голову, сумев, однако, поймать удивленный взгляд Хавы.
– Можно? – Дана чуть привстала.
Преподаватель кивнул головой, и она вышла в коридор. Направилась было к девушке, но та махнула в сторону молодого человека.
– Это он меня вызвал?
Дана с любопытством смотрела на парня. Только час назад она вместе с другими девчонками разглядывала его, а теперь… Она подошла к нему.
– Это вы меня вызвали?
– Я.
Голос был ей знаком. Тут Дана встретилась с его взглядом, и ее охватил страх. Серые глаза. Она их уже видела. Знакомый блокпост. Омоновец. Черная маска. «Дерзкая, но ты мне нравишься». Она, видимо, побледнела, потому что на его лице появилось виноватое выражение.
– Зачем вы сюда пришли? – выдохнула Дана. Сердце бешеными толчками билось в висках. Ей казалось, что она вот-вот упадет.
– Я не думал, что ты меня узнаешь.
Это не было ответом на ее вопрос. Дана осмотрелась. Никто не обращал на них внимания. Она прислонилась к стене и только теперь поняла, как в здании холодно.
«Господи, она меня боится. Что же делать? Что делать?» – мысли его перепутались, он не знал, что ей сказать.
– Уходите, – прошептала она, пятясь назад. – Уходите, пожалуйста.
– Дана? – в его голосе прозвучала боль, и она, несмотря на страх, почувствовала это.
Она ушла, оставив его в коридоре.
ГЛАВА IV
Она плакала, уткнувшись в подушку. Элиза сидела рядом, покусывая губы, стараясь сдержать слезы. Чувство вины тяжким грузом давило на сердце, ей было трудно дышать. Ведь не скажи она тогда, что они учатся на юридическом, он, наверное, не пришел бы в университет.
– Ну зачем, зачем он пришел? – Дана колотила подушку. – Почему он приметил именно меня?
– Дана, перестань.
– Тебе-то легко говорить… Подруга называется! Ведь это ты сказала ему, – она смотрела на нее покрасневшими от слез глазами.
Этого Элиза не смогла выдержать.
– Я испугалась, понимаешь, испугалась. Хочешь, убей меня… Я виновата, я знаю, – теперь и Элиза плакала, уткнувшись в плечо подруги.
– И что же теперь делать?
– Не знаю.
– Ты думаешь, он… снова придет?
Элиза молчала.
* * *
Он пришел через два дня. Поджидал у входа в университет. Дана сразу заметила его, но не испугалась, как в первый раз. Она знала, что он придет. Едва взглянув на него, она прошла мимо.
– Дана, – окликнула ее Хава. – Что происходит между вами? Вы поссорились?
Почему-то все девчонки решили, что они раньше встречались, а теперь случилось что-то, маленькая ссора между влюбленными.
– Да, – как можно жалобнее произнесла Дана.
– Из-за чего? Ревность?
Дана кивнула и тут же постаралась избавиться от Хавы.
– Она достала меня, Элиза. Все думают, что мы с ним раньше встречались и так сочувствуют мне, так на меня смотрят… – Дана осеклась, поймав виноватый взгляд Элизы. – Элиза? Только не ты! Это ведь не ты рассказала им всю эту чушь? Или… ты, Элиза?
– Ну, я. А что мне надо было сказать? – оправдывалась Элиза. – Я соврала ради тебя…
Глубоко вздохнув, Дана отвернулась к окну. Шел мокрый снег; падая на землю, он превращался в грязь. Настроение от этого не поднималось, скорее, наоборот. Она думала о том, кто стоял внизу, на первом этаже. Ну почему, почему он пришел опять? И что она такого сделала, что Бог наказывает ее? Если кто-нибудь узнает, что он федерал, его сразу же убьют. А если узнают, что он приходил к ней, ей тоже конец. Людей убивали и за меньшее. Убивали за то, что работали в правоохранительных органах, в администрации, за то, что давали интервью, и много чего еще было, за что могли убить. Дана все это знала, наслушалась этих историй. Тряхнула головой, стараясь прогнать мрачные мысли.
Она стояла, погруженная в раздумья и не заметила, как отошла к сокурсницам Элиза. Зато ее саму, одиноко стоявшую возле окна, увидел Макс. Почувствовав на себе его взгляд, Дана обернулась. Взгляд этих серых глаз проникал в самое сердце. Казалось, он читает ee мысли, чувства, переполняющие ее… Нет, она не опустила глаза. Что она делает? С ума, наверное, сошла – стоит и разглядывает его. Высокий – ей даже пришлось чуть закинуть голову назад, – накачанный, он излучал такую уверенность и силу, что Дана на мгновение заколебалась.
– Послушайте. Вы зря сюда пришли, тем более, что я вам не давала повода, – она решила, наконец, объясниться с ним. – Вы хотя бы знаете, чем все это может для вас кончиться?
– Конечно. Не знаю только, откуда пустят пулю в лоб, и успею ли я уйти с территории университета.
Макс сказал это с такой иронией, что Дана удивленно посмотрела на него. Не шутит ли он? Да вроде бы нет.
– Верно… Так что не приходите сюда больше.
– Но почему? Потому что я федерал?
– Да, и не только. Ты русский, а я чеченка. Ты христианин, а я мусульманка. Пойми это.
– Дана, подожди, – он остановил ее. – Я тоже чеченец. По крайней мере, у меня отец – чеченец.
– И что из этого? – она даже не посмотрела на него, и это задело его больнее, чем ее слова. – Чуть ли не половина солдат, которые здесь воюют, чеченцы… Дай мне пройти.
Неужели так будет всегда? Она будет уходить, а он… Макс смотрел, как она торопливо прошла в аудиторию, достала тетрадку, начала писать, прикусив губу. Как никогда раньше она казалась ему родной и в то же время была далека от него. И когда с задних рядов на ее стол упала скомканная записка, он почувствовал, как в нем просыпается ревность.
«Дурак», – прошептал он самому себе и отвернулся.
ГЛАВА V
Они сошли с автобуса, не доезжая до блокпоста. С тех пор, как Макс стал появляться в университете, девушки изменили свой маршрут, чтобы не проходить через пост. Эта дорога занимала больше времени, но они вскоре привыкли к ней.
Только они сошли с автобуса, начал тихо моросить дождь.
– Этого еще не хватало, – проворчала Дана, открывая зонт. Молодой человек, стоявший к ним спиной, обернулся.
– Привет.
От неожиданности Дана только и смогла сказать:
– Ничего себе, сюрприз.
С того времени, как он первый раз появился в университете, прошел месяц. То ли поняв, что Макс безобидный, то ли привыкнув к нему, Дана уже не пугалась, как раньше. Она старалась избегать встреч, но столкнувшись с ним в коридоре, здоровалась, сохраняя при этом привычную холодноватость тона. Элиза тоже здоровалась, но каждый раз при этом краснела. А он всегда оставался внимательным, спокойным, лишь бушевавшая буря в его серых глазах выдавала чувства.
– Ты преследуешь меня, – ее глаза гневно сверкнули.
– Боюсь тебя разочаровать, но до этого я еще не дошел.
От нескрываемой иронии его Дана прикусила губу.
Элиза растерянно переводила взгляд с Даны на Макса. Наконец, Макс заметил Элизу.
– Привет, Элиза.
В ответ та вяло махнула рукой, незаметно толкая в бок подругу, подсказывая, что пора уходить. Но Дана, не замечала ее стараний, из-под ресниц поглядывая на Макса. Он был одет во все черное. Джинсы, водолазка, куртка – все черное. Заметила она и рацию.
– Ты бы молнию застегнул, рация видна… Шпионишь.
– Вроде того, – усмехнувшись, Макс все же последовал ее совету, застегнул куртку. – Хочу узнать, кто постоянно фугасы на дороге закладывает.
При этом он так внимательно посмотрел на нее, что Дана, не удержавшись, рассмеялась.
– Ты так смотришь на меня, как будто это я… А зачем ты мне это говоришь? Вдруг я всем в поселке расскажу о тебе.
– Не думаю. Не расскажешь.
Странно, но он улыбался. Видимо, не до конца сознавал, что он один среди чеченцев. Хотя на посту его никто без маски не видел, вероятность, что его узнают, все же была.
– Как я вижу, у тебя сегодня хорошее настроение.
– А ты, конечно, хочешь его испортить, – парировал Макс.
Наконец-то, они нормально разговаривают. И она уже не стремится бежать от него.
* * *
По другую сторону улицы была куча строительного мусора. Макс и раньше замечал там движение, но не обращал внимания. Это был всего лишь парнишка лет четырнадцати-пятнадцати. Когда показались патрульные машины, ехавшие на большой скорости, Макс снова заметил парнишку. Подозрение закралось в его сердце, и в это время он увидел идущих по улице девушек. Едва машины поравнялись с ними, раздался взрыв.
Дана почувствовала, как что-то ударило ее по спине, отбросив на несколько метров. Она ничего не слышала, в ушах стояла мертвая тишина. Лежа на земле, в грязи, она увидела, как УАЗик, подброшенный вверх взрывной волной, падает с двухметровой высоты, а из него, безжизненные, как куклы, вываливаются на асфальт федералы. Все это произошло в одно мгновение, но растянулось на целую вечность. Она смотрела, как завороженная, и лишь когда сильная рука Макса подняла ее с земли, начала понимать, что произошло.
– Бежим! – закричал он, но она не слышала. Лишь по губам поняла его.
И она бежала, не замечая ни града камней, ни осколков, дождем падающих на них.
– Суки-и-и! – раздался сзади крик, полный боли и ужаса.
Оставшиеся в живых, но контуженные федералы начали беспорядочно стрелять. Пули красными точками проносились мимо, и Дане казалось, что она попала в ад. Крики, стрельба, грохот падающих камней – все слилось в одно. Она успела увидеть искаженное от страха лицо подруги, когда вдруг боль огненным обручем обхватила ее голову. Черная пелена застлала ей глаза, и от боли, от ужаса она закричала:
– Мама-а!
Ноги ее подкосились, и она бы упала, если бы рука Макса не подхватила и не потащила ее за собой.
* * *
Макс свернул в переулок. Задыхаясь, хватал ртом воздух. Слышались стоны, мат, чей-то крик. Теперь уже начали стрелять и с ближайших блокпостов. Где-то рядом ухнул миномет – задрожала земля под ногами. Элиза плакала, присев на корточки, скрючившись, закрыв уши руками. Белая, как мел, Дана стояла, закрыв глаза и прислонясь к забору.
– Дана, – позвал Макс, но она не смогла открыть глаза.
Он уже успел придти в себя. До его поста всего лишь одна остановка, и он знал, что через минуту-другую сюда прибудет подкрепление и начнется зачистка. Знал также, что разозленные солдаты не станут церемониться с девушками, выясняя виноваты они или нет. Скорее всего их затолкнут в машину и увезут в комендатуру. Чем это грозит девушкам, Макс тоже знал и не собирался ждать дальнейшего развития событий
Он осмотрелся. Улица заканчивалась тупиком и была пустынна. Здесь никто не жил, и лишь полуразвалившиеся дома казались единственным шансом на спасение. Держа Дану за руку, Макс осторожно зашел во двор. Он не обращал внимание на стрельбу, гораздо больше его заботили растяжки.
– Элиза, иди сюда, – позвал он. Он первым вошел в дом, стараясь не оставлять следов, которые выдали бы их с головой. – Иди по моим следам. Здесь может быть заминировано… Стой! Растяжка.
Услышав это, Элиза замерла, и вовремя. Макс заметил тоненькую проволоку, и сделай она еще шаг, все трое оказались бы на небесах.
– Элиза, посмотри на меня.
Элиза подняла полные страха глаза.
– Осторожно подними ногу и перешагни через эту проволоку.
– Я… я не смогу.
– Дай мне руку.
Элиза, как утопающая, схватилась за его руку и перешагнула.
Осмотревшись, он нашел маленькую кладовку, порог которой тоже был затянут незаметной, но смертельно опасной проволокой. Макс спокойно перешагнул через растяжку, провел девушек и, и увидев в потолке кладовки лаз на чердак, подтянулся и скрылся на какое-то время.
– Макс, – тихо позвала его испуганная Дана.
– Я здесь, иди сюда… Осторожно.
Сделав шаг вперед и подняв голову, она увидела его. И когда он протянул ей руку, она, не колеблясь, протянула свою.
Подняв ее и Элизу, Макс закрыл лаз какими-то досками. Он знал, что если их обнаружат, обязательно увезут. Живыми или мертвыми. Будь он один, он бы не стал, конечно, прятаться, но с ним были девушки. И он чувствовал себя в ответе за них.
Было слышно, как подъехали, остановились три или четыре машины.
Опять беспорядочная стрельба. Значит, потери большие.
Во дворе раздались голоса.
– Осмотреть дом! Он наверняка где-то здесь спрятался!
В доме топот ног. На чердаке было темно. Тусклый свет падал только через разбитую кровлю. Макс пополз было к маленькому окошку, но резкая боль вдруг остановила его. Он перекатился на спину и пощупал руку. Она была липкой от крови.
– Черт! Этого только не хватало, – процедил он сквозь зубы.
Элиза с Даной лежали рядом, прислушиваясь к голосам. Сердце Даны так гулко билось, что ей казалось – солдаты услышат сейчас и поднимутся на чердак.
– На кухне и в ванной чисто.
– Куда же это сука подевалась?! Сразу троих, мать вашу… Найду – на куски порву!
Услышав это, девушки замерли от страха. Голос раздавался прямо под ними.
– Посмотри в той комнате, а я здесь.
– Паша, стой! Там растяжка!
– Вот, черт! – солдат остановился перед кладовкой. – Еще шаг, и меня пришлось бы собирать в пакет… Чего ж ты раньше-то не сказал?! Понатыкали вы их, как картошку в огороде!
– Да сказал я, еще на улице предупредил!.. Идем отсюда, от греха подальше.
Солдаты ушли, и голоса их раздавались теперь во дворе.
Дана смотрела в полутьме на Макса. Гримаса боли на его лице подсказывала ей, что с ним что-то неладно.
– Что с тобой?
– Ничего, царапина.
Она поползла к нему, не обращая внимание на испуганный шепот Элизы.
– Ты ранен?
– Да нет же, просто царапина. Оставайся на месте, а то нас могут услышать. Они еще не ушли.
Дана не слушала его – она заметила кровь на куртке.
Опять совсем близко раздались голоса:
– Здесь чисто.
– Сарай проверил?
– Проверил.
Макс инстинктивно пригнул ее голову здоровой рукой. Вскоре голоса стихли, был слышен лишь треск раций.
– Убери руку, дурак, – Дана оттолкнула его. – Не прикасайся ко мне.
– Нас могут убить. Сейчас не до хороших манер, Дана… или ты думаешь, что я специально придумал все это, чтобы дотронуться до тебя?
– Ничего я не думаю, – она оставалась верна себе и не собиралась уступать. Не могла же она сказать ему, что его рука, пригнув ее, снова вызвала боль в голове…
Время тянулось медленно. По возгласам на улице Макс понял, что мальчишку поймали. Эта новость ничуть не подбодрила девушек.
– Он же хотел защитить тебя, – Элиза шепотом ругала подругу. – Откуда он знал, что тебя стукнуло по голове булыжником. К тому же, не будь его, мы бы лежали там среди убитых или нас забрали бы в комендатуру.
Дана и сама это понимала, но злость еще не прошла. Она посмотрела в его сторону. Макс сидел с угрюмым выражением лица.
– Если тебя смущает, что он взял тебя за руку, то я сама дала ему руку, когда он тащил меня сюда. И я не психую, в отличие от тебя.
Не выдержав, Дана все же подошла к нему. Опустившись рядом на колени, сказала, старательно избегая его взгляда.
– Дай, я посмотрю на твою рану.
– С чего бы это?
– У меня нет привычки оставлять умирающих только потому, что они идиоты… Так ты мне дашь посмотреть рану?
– Валяй.
При помощи Элизы Дана стянула с него куртку. Водолазка была липкая от крови.
– Придется рукав разорвать, – прошептала Дана. – Элиза, у меня в сумочке маникюрные ножницы. Принеси, пожалуйста.
Едва Элиза отошла, он тихо прошептал, стараясь заглянуть Дане в глаза:
– Прости меня. Я просто испугался за тебя. У меня ничего дурного даже в мыслях не было, клянусь.
– Я знаю, – виновато ответила она. – Просто во время взрыва меня камнем стукнуло по голове, а ты задел ушибленное место.
– Я не хотел, прости.
– Да ладно, забудем.
И она в первый раз улыбнулась ему. Он был счастлив. Несмотря на то, что он сидел в грязи, среди осколков шифера и стекла, несмотря на рану, он был счастлив. Это ощущение одновременно и радовало и пугало его. Ведь все висело на волоске.
ГЛАВА VI
Время летело быстро, но Дана не замечала этого. Для нее наступили трудные, но счастливые дни. Хоть в этом она вряд ли признавалась даже самой себе. Днем, нетерпеливо ожидая его в университете, а ночью молясь, чтобы Бог простил ее, она думала лишь о нем.
Максу не всегда удавалось прийти в назначенное время. Любовь теплой волной накатывалась на него, когда, опаздывая, он читал в ее глазах страх и беспокойство за него. Ему казалось, что он знал ее всегда.
О том, что Макса опознают, Дана боялась теперь меньше. На посту он никогда не снимал маски. А вот того, что за ним могут установить слежку, боялась больше всего на свете. Она разрывалась между двумя чувствами. С одной стороны, она хотела уберечь любимого человека, а с другой – это полностью выдавало ее.
Дана с затаенной грустью наблюдала, как с каждым днем у него появляется все больше друзей, как растет его популярность среди девушек.
Об их тайне знала только Элиза, и она с тревогой смотрела, как подруга уходит с головой в омут. В том, что Дана Максу нравится, она не сомневалась. Замечала, как он нервно постукивает пальцами по подоконнику, когда она разговаривает со знакомыми и друзьями, как внимательно слушает и, стараясь делать это незаметно, смотрит на нее. Элизе и самой он нравился, но она, в отличие от Даны, не забывала, что он федерал, пусть даже чеченец. Постепенно Дана с Максом становились заметной парой в университете.
Ей девятнадцать, ему двадцать пять. Оба молодые, красивые и влюбленные, хотя ни разу не обмолвились о вспыхнувшем между ними чувстве. Он боялся разрушить хрупкое счастье, а она отгоняла от себя эти мысли, зная, что тогда ей придется сделать выбор.
«Он обещал прийти завтра», – только этими словами Дана думала о завтрашнем дне. Чему немало удивлялась Элиза. Она не узнавала свою подругу. Всегда практичная, высокомерная Дана, у которой все было расписано по часам, канула в прошлое. ее место заняла счастливая и безрассудная девушка, которая боялась только одного – чтобы с ним ничего не случилось.
А причин для беспокойства было предостаточно. Что бы ни говорили политики, война не закончилась. Она лишь приняла другие формы. Каждый день можно было слышать: где-то кого-то убили, кого-то куда-то увели, где-то что-то взорвали. Списки погибших пополнялись и, что удивительно, все привыкли к бесконечным жертвам войны.
А в университете жизнь била ключом. Столько тем для разговора между студентами: война…
* * *
Без окон, без отопления – студенты чеченского университета вряд ли забудут когда-нибудь годы своей молодости. Зачистки, обстрелы, нехватка учебной литературы – все это не было для них препятствием в учебе. Трудные годы, трудные времена. Однако студенты не унывали. «Что предпочтительнее – отморозить ноги в аудитории, или закоптить легкие сажей от форсунки?» Даже такая «ценная вещь», как буржуйка, была редкостью, да и то лишь в деканатах.
Но и холод, и обстрелы, и риск не вернуться домой, пропасть бесследно – все это можно было терпеть, лишь бы дали учиться, лишь бы быть среди таких же, как ты, молодых.
Жители Грозного балансировали на острие ножа, как акробаты под куполом цирка. Тонкий канат, шаг влево – бездна, шаг вправо – пропасть. Так и у грозненцев: шаг влево – фугас, шаг вправо – мина. отличие только одно – нет у них такой страховки, как у акробатов.
На то и война, хотя нет, положено говорить – контртеррористическая операция.
* * *
Тот злополучный декабрьский день черной вехой войдет в историю университета. День, когда под перекрестным минометным обстрелом погибли студенты. День, когда республика потеряла своих сыновей и дочерей из-за чьей-то ошибки. Несмотря на то, что обстрел мог повториться и на следующий день, университет вновь был полон, только не слышно было ни шуток, ни смеха.
Из-за этого события Дана с Элизой пропустили несколько дней. Родители боялись повторения кошмара, но в конце недели обе взбунтовались. У них шла сессия.
Дана увидела его сразу же, как только завернула во двор университета.
Снег, медленно кружась, покрывал землю. Дышать было удивительно легко. Она остановилась, глядя на него. Без шапки, в расстегнутой куртке он выискивал ее в толпе студентов. Дана тихо подошла к нему, и Макс, скорее почувствовав ее присутствие, чем услышав, обернулся.
Радость, боль, отчаяние и любовь, отразившиеся в его глазах, сказали ей все. Слова были не нужны. ни ему, ни ей. Понимание того, что она ему дорога, что он может за нее отдать жизнь, наполняло ее сердце счастьем. Она улыбнулась ему, и Макс почувствовал, как уходит тот страх, который охватил его, когда он узнал об обстреле. Эти долгие шесть дней едва не свели его с ума.
– Я… – начал Макс и запнулся. Он хотел сказать что-то главное, чтобы она знала. Но выдавить эти слова из себя он не смог.
– Я знаю, – услышал он ее шепот. Он посмотрел ей в глаза и увидел то, о чем мечтал, бредил с того самого дня, когда увидел ее впервые…
ГЛАВА VII
– Где вы встретили Новый год?
– У меня, – ответила Дана, рассмеявшись.
Элиза держала подругу за руку и при его вопросе усмехнулась:
– Какой Новый год, Макс! Вы так начали стрелять, что моя мама со страху чуть не полезла под стол. А Дана спряталась за шкаф, опрокинув при этом елку, и разбила все игрушки. Это был кошмар.
Все трое смеялись, пока Элиза рассказывала о праздновании Нового года. Это была их первая встреча после зимних каникул.
Снега не было, но холод не отпускал. Ледяная корка, покрывшая землю, хрустела под ногами.
Они стояли во дворе университета. Студентов было мало, поэтому Дана сразу заметила молодого человека, направлявшегося к ним.
– Смотрите, кто к нам идет.
Дана показала на парня, которого Элиза называла не иначе как «один из них».
– Кто это? – заинтересованно спросил Макс, разглядывая его.
– Его зовут Соломбек. И он, – Дана лукаво посмотрела на подругу, – без ума от нашей Элизы.
– Дана, что за глупость!
Соломбек действительно к ним подошел. Все так же странно одетый, он улыбался, показывая желтоватые зубы. И от этой улыбки становилось жутко.
– Привет, – поздоровался он, не сводя глаз с Элизы.
– Здрасьте, – ответила Дана за себя и за подругу. Макс молчал.
– Как дела?
– Пока не жалуемся.
Разговор не клеился и, прекратив неудачные попытки, Соломбек сказал:
– Элиза, можно тебя на минуту?
Только они отошли, как Макс сделал недовольное лицо.
– Что этому типу нужно от моей сестры? – вырвалось у него неожиданно.
Воцарилось молчание. Макс виновато смотрел себе под ноги.
– Я… я догадывалась об этом… А ты скрывал от меня, – выдохнула она на одном дыхании. – Элиза знает?
– Нет… Отец запретил говорить ей.
Потом, повернувшись уже к своей сестре, он позвал ее:
– Элиза, иди сюда, – в его голосе прозвучали повелительные нотки, и удивленная Элиза, извинившись перед своим собеседником, подошла. – Я хочу, чтобы ты с этим парнем больше не разговаривала.
Элиза удивленно переводила взгляд с Макса на Дану. Между ними определенно что-то произошло. Неужели поругались?
– «Я хочу» – поддразнила его Дана. – Ты ничего не хочешь сказать ей?
– А что он должен мне сказать? Да вообще, что случилось?
Оба молчали.
– Дана! Я никогда не скрывал, что отец у меня чеченец.
– Не скрывал. Но и кто он, тоже ведь не говорил. Ведь так? Хотел сначала понять, как далеко я зайду в наших отношениях?
* * *
Вечером того же дня, когда Дана зашла к своей подруге, Элиза сидела за столом, разглядывая фотографии.
– И как же мне теперь с ним разговаривать? – растерянно произнесла Элиза.
– Как обычно.
Дана села напротив подруги.
– Что твой отец сказал?
– Говорит, что не хотел подвергать опасности его и нас.
Элиза глубоко вздохнула. Она и все ее родственники и соседи знали, что у Саида Магомедовича есть старший сын – в России, от русской. Саид Магомедович часто ездил к нему, хотя никогда не привозил сына в Грозный.
Ей, наверное, было лет девять, когда она впервые увидела фотографии, привезенные отцом. На них серьезный подросток – лет четырнадцати-пятнадцати, со взлохмаченными волосами и твердым взглядом чистых серых глаз – с видом собственника сидел рядом с ее отцом. Элиза помнила, что она даже приревновала его к отцу. Но постепенно, со временем, это чувство прошло, уступая желанию увидеть старшего брата.
– Я всегда знала, что у меня есть брат. Он был где-то в России. Далеко. Я привыкла уже к этому. А тут парень, с которым я уже знакома несколько месяцев и которому я чуть ли не желала смерти, мой брат – как-то странно все это.
– Элиза, ты никогда не желала ему смерти.
– Но я же была против него, – возразила Элиза, смахивая слезы.
– Это только сначала, но потом, после того, как он спас нас, ты даже говорила, что он хороший. Ты что, не помнишь?
– Помню… Я всегда хотела его увидеть, я рада, что Макс мой брат. Честно.
И Дана обняла подругу. Та спрятала у нее на плече заплаканное лицо.
– Вы с ним похожи. Особенно глаза, – прошептала Дана, думая о Максе.
ГЛАВА VIII
На выходные Дана уехала к сестре. Лейла вышла замуж четыре года назад, и теперь жила в двухкомнатной квартире, в микрорайоне. Внешне они были похожи, но в Лейле угадывалась природная мягкость, не свойственная ее младшей сестре. Сидя в кресле, Дана наблюдала за племянницей, которая пыталась подражать взрослым, лепетала только ей известные слова, затем, встав с ковра и шатаясь, доковыляла до тети, которая тут же подхватила ее на руки.
– Ах ты, мое сокровище! – она закружила девочку по комнате.
– Дана, – позвала ее из кухни сестра.
– Чего?
– Может, сходишь на базарчик, купишь девочке молока?
– Ладно… А ты иди к своей маме, – Дана протянула ребенка сестре. – Дети – это хорошо, но только до определенного возраста.
– По-другому запоешь, когда выйдешь замуж, – возразила сестра.
В ответ Дана лишь улыбнулась, думая о своем. Спускаясь с четвертого этажа, она все думала о том, что в последнее время занимало все ее мысли.
Скоро у Макса кончалась командировка, и эта новость изрядно портила ей настроение.
– Терпеть не могу многоэтажки, – проворчала она, наконец, спустившись к подъезду.
Апрельское солнце щедро раздавало свое тепло. В ярко-голубом небе ни единого облачка, и постепенно весеннее настроение передалось и ей.
Базарчик находился рядом и, проходя мимо выставленной военной экипировки, она увидела Макса. Незаметно подойдя к нему сзади, она остановилась, ожидая, когда он обернется. Но Макс увлеченно рассматривал футболку цвета хаки.
– И долго мне еще стоять? – спросила Дана.
– Дана? Ты что здесь делаешь?
– Здороваться не обязательно, и вообще, это я должна спросить тебя об этом… Здесь у меня живет сестра, или ты забыл?
– Нет, просто не ожидал тебя увидеть.
по его лицу Дана поняла, что он чем-то озабочен.
– Что случилось?
– Помнишь того парня, Соломбека, которому, как ты говорила, нравится Элиза?
– Ну.
– Ты знаешь, где он живет?
– Макс, снова ты об этом. Меня и так совесть мучает, что я рассказала тебе о нем.
– Я и так знал о нем все, – возразил Макс. – Тебе, видимо, все равно, что он убивает людей. Это ведь он на прошлой неделе подложил фугас, на котором подорвался автобус. А ведь в автобусе были и дети.
Макс старался говорить тихо, чтобы ни прохожие, ни торговки не могли слышать их разговор:
– Так знаешь?
– Если я скажу, будет адресная зачистка?
– Да, – твердо сказал он.
Макс видел, как она разрывается между двумя чувствами.
– Я не могу.
– Но почему?
– Как я могу донести на человека, зная, что вы его убьете.
– Но он тоже убивает, причем, мирных, безвинных людей. Как ты этого не понимаешь… Если его не остановить, он и дальше будет убивать людей.
Дана с мольбой смотрела на него, но он был серьезен как никогда. Она знала, что Макс прав, но сама мысль о том, что она может стать виновницей чьей-то искалеченной судьбы, была для нее невыносима.
Пока она об этом думала, к базарчику подъехали военные на двух машинах. Среди них были и ребята из чеченского ОМОНа. Весело посмеиваясь над своим товарищем, они вышли из машин и подошли к развешенной военной амуниции. Один из них, высокий, смуглый, с еле заметным шрамом на лбу, посмотрел на нее. Широко улыбнувшись, поднял руки, показывая, что сдается ей в плен. Она не могла не улыбнуться в ответ на этот комплимент.
– Идем отсюда.
Дана с удивлением посмотрела на Макса. Заметив ее взгляд, он улыбнувшись, добавил:
– Здесь опасно. И запомни. Сразу же уходи, если поблизости появляются военные. И неважно, будут ли это федералы или чеченский ОМОН. Сама знаешь, что за ними идет охота.
Но они не успели далеко уйти. Раздался взрыв. Хаос, грохот, крики людей. Дана упала, так и не поняв, что случилось. Кто-то наступил ей на руку, оставив на ней отпечаток ботинка. Она была бы непременно растоптана обезумевшими от страха людьми, если бы Макс вовремя не добрался до нее. Прижав ее к себе, он с трудом выбрался из толпы и прижался к ларьку.
Это был кошмар. Люди, опрокидывая базарные столы, валили друг друга, убегая от страшного места. Кто-то упал и не встал больше, растоптанный обезумевшей толпой. Раздались выстрелы, и следом опять чудовищный взрыв.
– Черт! – Макс заглянул ей в лицо и понял, что она вот-вот потеряет сознание.
– Дана, посмотри на меня, – он почти кричал ей в лицо, но она не слышала его, оглушенная взрывом и криком людей. Тогда он очень нежно сжал ее лицо ладонями и посмотрел ей в глаза. От страха ее глаза округлились, но он все-таки увидел в них остатки сознания. – Посмотри на меня, родная. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, ведь я рядом. Ты мне веришь?
Ее взгляд прояснился, и она еле кивнула.
– Нам надо уходить отсюда. Ты сможешь?
Она опять кивнула.
– Тогда бежим!
Макс бежал, не отпуская ее руки, по направлению к пятиэтажному дому. Он знал, что базарчик заблокировали и им не выбраться из окружения. Лучше спрятаться и выждать.
– Стой! Кому говорят, стой! – раздался сзади крик, а затем длинная автоматная очередь.
Дана оглянулась. Увидев, что за ними бегут солдаты, споткнулась и упала. Она падала, он снова поднимал ее, и они снова бежали. Но удача отвернулась от них. Громко вскрикнув, Макс упал, кровь хлынула на черную землю.
– Беги, Дана, беги. Умоляю, родная, уходи отсюда! – кричал Макс, не в силах подняться. А она никак не могла заставить себя сделать хотя бы шаг.
– Я не брошу тебя.
Дана наклонилась над ним.
– Я не уйду.
– Уходи отсюда, слышишь, уходи. Если любишь меня, уходи, – он оттолкнул ее от себя.
Она бежала, размазывая слезы по лицу. До спасительного дома оставалась сотня метров.
Она не сразу увидела бежавшего ей наперерез солдата. А когда заметила, было уже поздно. Но она не сдавалась, бежала до конца, пока он не схватил ее.
– Стой, сучка!
– Отпусти меня, – она забилась в его руках, как птица в клетке. – Кто-нибудь! Помогите!
Она извивалась, брыкалась, царапалась, пока не получила удар по голове, но и тогда она вырывалась, крича о помощи.
Потом она увидела Макса. Он корчился на земле, стараясь прикрыть голову от сыплющихся на него ударов. Трое солдат с яростью его избивали.
– Не-ет! Не надо! – она рванулась к нему, но федерал держал ее крепко. И тут Дана вцепилась ногтями в его запястье и высвободилась.
Она кинулась к Максу и заслонила его собой.
– Не бейте его. Он же ничего не сделал.
Она всхлипывала, боясь, что они убьют его.
– Это мы разберемся, – тот же федерал схватил ее за руку и потащил к машине.
– Отпусти меня, ублюдок! Не притрагивайся ко мне! Да кто-нибудь, помогите же! – кричала она на чеченском.
Ее подтолкнули к группе молодых людей, которые тоже не успели укрыться.
– Я никуда не пойду, слышите, не пойду. Лучше убейте меня сразу, здесь, я никуда не пойду, – уже более спокойно, но твердо сказала Дана. Остальные задержанные ее поддержали.
– Она не могла подложить фугас. Это же девушка. Отпустите ее, – крикнул молодой парень, держась за перебитую руку. – Нас можете забирать, а ее отпустите.
Дана увидела, как поднялась рука с пистолетом. Последовал выстрел. Ее защитник недоуменно посмотрел на убийцу и упал.
Этого она не вынесла. Она почувствовала, как земля закружилась, ушла из-под ног и, качнувшись, она упала. Последнее, что она увидела – того чеченца, который совсем недавно весело сдался ей в плен. Теперь он лежал на асфальте, и струйка крови стекала с уголка его губ. Глаза были открыты. И ей показалось, что он смотрит на нее с упреком и осуждением… А дальше темнота, поглотившая ее.
ГЛАВА IX
Словно издали, она услышала голос.
– Дана, очнись!
Она с трудом подняла тяжелые веки и увидела родное, до бесконечности любимое лицо в крови и в ссадинах. Секунду-другую она недоуменно смотрела на него и только потом все вспомнила.
Она тихо всхлипнула и отвернулась, чтобы не видеть чужие, незнакомые лица. Ее везли мимо руин, развалин, через посты, и Дане казалось, что автобус никогда не остановится, будет ехать и ехать, увозя ее все дальше от родных. Макс молчал, сидя рядом с ней, откинув голову назад.
Наконец, автобус остановился перед каким-то зданием. Дана забилась в истерике, но, несмотря на сопротивление, ее вытолкали из автобуса. Избитого, раненого в ногу Макса, волокли двое федералов.
Она поняла, их сейчас заведут, и для нее все кончено. Это придало ей новые силы. Дана знала, что ей не вырваться, но они могут убить ее прямо здесь. Это лучше всего. Пусть убьют. Заметив за бетонным ограждением людей, которых не пропускали на территорию, она рванулась к ним, но тот же федерал, что поймал ее, вновь схватил за руку.
– Отпусти, отпусти меня! Я никуда не уйду. Люди помогите! Да что вы стоите?! Они же боятся нас!
– Замолкни! – рявкнул федерал и поволок ее, но тут же отпустил. Макс ударил его в живот.
Но все было напрасно. Ее и других задержанных завели в здание.
В комнате, куда ее бросили, она в бессилии заплакала, сжавшись в углу. Хотелось кричать, но лишь слезы, оставляя соленый привкус на губах, сбегали по лицу.
– Мама, мамочка, ну забери меня… Ну, пожалуйста, родненькая, забери, – звала она. Но мамы рядом не было, была лишь тишина, от которой гудела и кружилась голова…
Прошла вечность. Вечность длиною в два часа. Плакать не хотелось, не было сил, лишь плечи изредка вздрагивали. Она сидела все там же, в углу. И когда дверь со скрипом открылась, зажмурилась от яркого света, лившегося из коридора. В комнату вошли двое, таща Макса за ноги. Пнув его несколько раз, они ушли, ухмыляясь на прощание.
– Не позволяйте себе ничего лишнего.
Как только за ними захлопнулась дверь, Дана подошла к Максу. Он не шевелился. Руки раскинуты, в уголках губ запеклась кровь, и самое для нее страшное – у него были закрыты глаза.
– Что же они с тобой сделали, – слезы текли по лицу, и она машинально вытирала их. – Макс, ответь мне. Это я… Макс.
Он шевельнул головой.
– Дана? Они с тобой ничего не сделали?
– Нет, нет. Ты как?
– Мне… трудно дышать и я… совсем не чувствую ног… Ты что, плачешь? – спросил он.
– Нет, тебе показалось. Ты только потерпи немного, мы скоро выйдем.
Он усмехнулся, и глаза его закрылись.
– Макс, не закрывай глаза. Не оставляй меня одну, – она дотронулась до его щеки, липкой от крови. – Я ведь еще не сказала, что люблю тебя.
– Эта боль стоит того, чтобы услышать такие слова… Теперь тебе придется выйти за меня. Тем более, что на чердаке я до тебя дотронулся, – усмехнулся он.
– Это простительно. Ведь ты спасал мне жизнь.
Он состроил гримасу ей в ответ:
– Всегда ты находишь выход из положения. А я-то хотел воспользоваться этим предлогом и жениться на тебе.
Он старался ее успокоить, отвлечь от мрачных мыслей, от страха. Страх сковывал и его сердце, но не за себя он боялся, а за нее. Он мысленно ругал себя за перебитую ногу, за поломанные ребра, понимая, что в таком состоянии не сможет защитить ее. приближалась ночь, уже почти стемнело. «Господи, только бы они не напились, молился он про себя. – Только бы не это».
– Ты о чем задумался?
– О тебе, – Макс посмотрел на нее. – Ты знаешь, я тебя очень люблю!
– Знаю, – прошептала она и, немного помолчав, спросила: – ты сказал им, что служишь в ОМОНе?
– Да, но они мне не очень-то поверили. Ведь я в штатском, без документов.
По тому, как она закусила губу, Макс понял, что сделал промах, и поспешил ее успокоить. – Но я сказал им, чтобы они связались с Сергеем… Так что скоро за нами приедут. Сколько на твоих часах?
– Восемь, – произнесла она, разглядев в полутьме стрелки на часах.
– Помоги мне сесть.
– Но у тебя ребра…
– Сломанные? Наверное, да. Но мне нужно сесть.
Она протянула ему руку, помогла сесть. Боль острым ножом прогрызла его, и он, как ни сдерживался, все же застонал. Он побледнел, капельки пота выступили у него на лбу и на висках, это было заметно даже в полутьме. Макс старался дышать как можно медленнее, чтобы унять боль в груди.
– А теперь… попробуй найти гвоздь или… проволоку… Что-нибудь острое.
Услышав это, Дана резко вскинула голову. Она поняла смысл его слов. Пол был холодный, и Дана, босая (она даже не помнила, как потеряла туфли), сразу почувствовала это.
– На полу ничего нет.
– Тогда пошарь по стене.
Ее непродолжительные поиски увенчались успехом, и она с трудом вытащила из стены заржавленный, согнутый гвоздь.
Она знала для чего он нужен, этот гвоздь. Они оба знали. Избегая его взгляда, она молча уселась на пол неподалеку от него, но не рядом.
Макс сразу почувствовал перемену в ее настроении.
– Ты… – начал было он, но Дана прервала его.
– Я знаю, что нужно делать.
Она сидела молча, думая о предстоящей ночи. Дана все ожидала, что дверь вот-вот откроется, и покажется отец, заберет ее. Но за дверью было тихо, лишь во дворе и смежных комнатах слышались смех и разговоры. Надежда угасала с каждой минутой – с приближением часовой стрелки к девяти.
Девять…Пять минут десятого… комендантский час. Все. Никто за ней не придет.
– Ой, Макс, – не выдержала Дана и, растянувшись на холодном бетонном полу, заплакала.
ГЛАВА X
От него так несло перегаром, что у нее закружилась голова от отвращения и страха. Для нее в этот миг перевернулся весь мир.
Тот самый федерал, который ее поймал, зашел в комнату.
– Не подходи, а то закричу, – она старалась, чтобы голос не дрожал предательски.
Отступая назад, она сжимала в руке гвоздь.
– Кричи, сколько хочешь… Ну… давай кричи, – он похотливо оскалился, разглядывая ее.
– Не подходи ко мне, а то…
– А то что? Убьешь? Мне уже страшно, – под его насмешливым взглядом Дана прижалась к стене. Отступать было некуда. – Саша, посмотри на нее. Все-таки красивую курочку я поймал, а?
– Да так, ничего, – буркнул другой федерал, стоявший возле двери.
– Отойди от нее, – раздался спокойный голос Макса. Он поднялся – с нечеловеческим усилием.
– Ах, ты еще жив, падла, – рассмеялся федерал, поворачиваясь к нему. – Сашка, растолкуй ему, что некультурно вмешиваться, когда люди разговаривают.
– Будьте вы прокляты! – закричала она, когда рыжий детина размахнувшись, ударил Макса.
Макс был намного выше своего противника и сильнее, но рана и сломанные ребра давали о себе знать. И когда тот снова занес кулак, Макс, пригнувшись, ударил его первым под печень, вложив в этот удар все свои силы. Федерал как-то странно булькнул и, ухватившись за живот, рухнул на пол.
– Не подходи, ублюдок, – Дана хотела проскользнуть мимо наступавшего на нее федерала, но тот поймал ее и привлек к себе. Она закричала, очутившись в железных тисках его рук и в облаке перегара. Ткань блузки затрещала и разошлась, и именно тогда она всадила ему гвоздь в шею. Дико заорав, он отшвырнул ее. Ударившись головой об стену, она медленно сползала на пол. Перед глазами все поплыло.
– Ах, ты сука, да я тебя!.. – он в ярости кинулся к ней, но упал, сваленный ударом Макса. Вскочив, он бросился к Максу, тот успел уклониться, но кулак все же задел его, и он упал, потеряв сознание. Федерал начал бить его ногами.
– Не надо! – она кинулась к нему и, несмотря на сыпавшиеся на нее удары, попыталась заслонить собой Макса. И тут дверь распахнулась, и в комнату ворвались… солдаты… От ужаса она потеряла сознание.
Пришла в себя оттого, что кто-то брызнул на нее холодной водой. Она была в той же комнате, но увидела над собой другое лицо. Это был Сергей. Дана с трудом села и посмотрела на Макса. Над ним склонилось несколько человек.
– Они убили его, убили, – сорвались с его губ первые слова.
– Нет, он жив. Ты-то как?
– В порядке, только голова раскалывается. А он и вправду…
– Да жив твой Макс, – сказал Сергей. – Пошли отсюда.
– А Макс?
– Он останется здесь.
– Но они убьют его.
– Теперь уже нет.
– Я останусь рядом с ним, – твердо сказала Дана, придерживая края разорванной блузки. – В госпиталь вы не сможете его отвезти, уже ночь. Да и я выйду только утром… Я останусь рядом с ним.
ГЛАВА XI
– Дана, дочка, может, встанешь? – Тамара сидела на краю ее кровати.
– Мам, оставь меня, – Дана повернулась к стене и стала что-то чертить пальцем.
Мать обеспокоено следила за ней. После ее освобождения прошел месяц, но Дана оставалась замкнутой и молчаливой.
Она изменилась. По дому все делала и на вопросы отвечала, но все это без огонька, как-то механически. Потом уходила к себе в комнату и лежала.
Родные, обеспокоенные ее поведением, старались развеселить ее. В университет она не ходила. Отец был против, да и сама Дана не хотела этого.
– Может, расскажешь мне.
– Ма, ну сколько раз повторять – там ничего не случилось.
– Тебя…
– Нет, меня не изнасиловали, если ты это имеешь в виду, – ответ прозвучал грубо.
– Я не это имела в виду, дочка. Ты не выходишь, даже с Элизой не хочешь встретиться. Все время сидишь дома. Я-то знаю, что с тобой все в порядке, но люди могут совсем другое подумать.
– Мне плевать, что подумают люди, мама. Мне все надоело… И оставь меня одну, пожалуйста.
Дана понимала, что мать беспокоится о ней, но сейчас она никого не хотела видеть. И особенно Элизу.
Подруга заходила к ней каждый день. Рассказывала о новостях в университете, старалась отвлечь от мрачных мыслей, но Дана с каждым разом все больше замыкалась в себе. Она знала, что Макс лежит в военном госпитале в Моздоке. И что его отец и Элиза с сестрами часто его навещают. Дана знала это. Но ни разу за все это время Элиза не сказала, что он ее вспоминает. Сама же Дана об этом не спрашивала.
В дверь постучали.
– Можно?
– Входи, Элиза. Ты когда приехала? – Дана встала и обняла подругу.
– Сегодня. Дорога – ужас. С таким трудом доехали. А ты как?
– Да все так же, – Дана натянуто улыбнулась. Ей хотелось спросить о нем, но не хватало решимости. – Рустам приезжал.
– Когда? – оживилась Элиза.
– Вчера.
– Поговорили?
– Да вроде бы. Сказал, что все еще любит меня, и опять сделал предложение.
Усмехнувшись, она отвернулась, чтобы Элиза не видела ее лица. Прикрыла глаза, и перед ней встало лицо Макса в крови и ссадинах: «Эта боль стоит того, чтобы услышать такие слова».
– Он хороший парень. И он тебя любит.
– Ты хочешь, чтобы я вышла за него, зная, как я люблю твоего брата? – вопрос прозвучал неожиданно и для самой Даны. Это вырвалось прежде, чем она успела подумать.
– Вокруг тебя всегда было много парней, и ты могла выбрать любого. Но ты почему-то увлеклась Максом. Я никогда этого не понимала и, наверное, не пойму.
– Я полюбила его, – сказала Дана, и подруга понимающе улыбнулась.
– Я знаю, это ведь произошло у меня на глазах. Меня всегда удивляла твоя смелость, и я даже завидовала. Честно. Я бы так не смогла.
– Мама хочет, чтобы я вышла замуж за Рустама.
– Ну, а ты? А ты?
Элиза опустилась на колени, сжала руку подруги.
– Почему ты спрашиваешь, если знаешь ответ?
– Чтобы еще раз убедиться… Макс велел спросить, – Дана вскинула голову при этих словах, – ты будешь его ждать?
* * *
Июнь выдался жаркий. С того дня, когда Элиза от имени брата сделала ей предложение, Дана стала выходить из дому, тем самым положив конец сплетням. Она стала прежней Даной, веселой и общительной. И никто не замечал, с каким трудом дается ей это. Даже Элиза не замечала, как натянуто улыбается Дана, разговоривая с подругами.
Тамара тоже была счастлива, видя, что дочь снова стала выходить и общаться с людьми. Она мечтала о том, чтобы Дана, наконец, приняла предложение Рустама и вышла замуж. Он был умный, образованный молодой человек из хорошей семьи. И Тамара не понимала, почему ее дочь отказывает этому парню. Она считала, что любовь придет позже, в браке.
ГЛАВА XII
Макс приехал к отцу в начале августа. И вся улица загудела, как улей. Всем было интересно посмотреть на старшего сына Юсуповых. Сама новость никого не удивила, все уже давно знали, что у Саида Магомедовича есть взрослый сын, который, к тому же, очень похож на отца. Удивило другое. Через месяц после приезда сына Юсуповы попросили руки Даны. Улица заинтриговано следила за развивающимися событиями. И когда родители Даны согласились, многие испытали что-rn похожее на шок.
Саид Магомедович был уважаемым человеком, но сына его никто не знал. Особенно это раздражало молодых людей. Никто из них не смог добиться ее расположения, а этот не успел приехать, как сразу же стал встречаться с самой красивой девушкой с их улицы. А теперь вот женится на ней.
Дана была на седьмом небе от счастья. Матери она все рассказала: как они встретились, как он спас ее и, главное, что она любит его.
Вспоминая, какое выражение лица сделалось у матери, когда она узнала, что дочь ее давно знакома с ним, Дана не могла не улыбнуться.
Тамара поняла, чем она обязана этому молодому человеку. Он два раза спас ее дочь, и мать не могла мешать их счастью. К тому же ей хотелось, чтобы Дана уехала из Чечни.
И вот – в сентябре у Юсуповых свадьба. Все делалось, как принято, однако шла война. В мирное время все было бы по-другому. Свадьбу праздновали бы целую неделю. Гармонь и барабан не умолкали бы три дня и три ночи. Новобрачным дарили бы подарки, устраивались бы вечеринки в их честь. Не будь войны, так бы оно и было….
Свадьбу сыграли довольно мило, несмотря на обстановку в городе. Свадебным подарком от федералов была перестрелка, устроенная в ту ночь.
Несмотря на это, невеста была очаровательна в свадебном платье, чего не скажешь о женихе. Его попросту нигде не было видно. Он скрывался у соседей – согласно обычаю.
И когда стихла свадебная шумиха, и Дана осталась одна в комнате, она поняла, что с девичеством все кончено. Она замужем. Осторожно отодвинув занавеску, Дана выглянула во двор. Элиза с младшей сестрой заносили стулья в дом. Заметив ее, Элиза лукаво подмигнула, и Дана поспешила отойти от окна. Она не услышала, как в комнату вошел Макс. Лишь когда щелкнул замок, вздрогнула, подняла голову.
Встретившись с его глазами, густо покраснела и отвернулась к окну. Макс подошел к ней и нежно обнял.
– Ты счастлива? – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.
– Да…
– Я тоже, – он повернул ее к себе, всмотрелся в ее лицо. Сколько раз лежа в госпитале он мечтал об этой минуте.
Ей казалось, что она тонет в бездонной глубине его серых глаз. Глаза, которые сводили с ума, заставляли забыть обо всем на свете, отбросить все условности и страх. Сжав ладонями ее лицо, он прошептал в ее сомкнутые губы.
– Я так тебя люблю.
Говорят, что человек начинает понимать свое счастье лишь тогда, когда оно уже позади. Это можно отнести к любому человеку, но не к Дане.
Со дня свадьбы прошло две недели.
Дана была счастлива. Была молода, красива, замужем за любимым человеком, который боготворил ее. Имела семью, любящих родителей, была окружена любовью, и сама отвечала тем же. Но иногда она просыпалась среди ночи, напуганная кошмаром. Ей снилось, что она одна. И лишь проснувшись, она могла облегченно вздохнуть. Нет, это только сон. Макс рядом, спит.
– Приснился плохой сон? – он ласково обнимал жену.
– Да. Приснилось, что я совсем одна, а кругом темнота. Я испугалась.
– Это только сон, – Макс склонялся над ней, заглядывая в лицо. – Я ведь рядом с тобой.
Несмотря на это у Даны болезненно щемило сердце, и она еще долго не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к ровному дыханию спящего мужа.
* * *
В ту ночь Дана проснулась первой. Прислушалась. Во дворе было тихо. Успокоившись, закрыла глаза, но тихий звук заставил ее сесть на кровати. Проснулся и Макс. Подойдя к окну, он заметил во дворе несколько теней.
– Отец, – крикнул он, открывая дверь в гостиную. – У нас ночные гости.
– Что? – переспросил Саид Магомедович из своей спальни.
Но было уже поздно. Взломав дверь, в дом ворвались люди в масках.
– Черт! – Макс вытащил из тумбочки пистолет, сдернул предохранитель. В голове вертелся лишь один вопрос: кто это?
Первыми закричали Элиза и ее младшая сестра. Потом заплакал маленький Мамедик.
Страх охватил Дану. Господи, все начинается сначала. Ну, за что все это? За что?
– Эй, «иван» выходи! Здесь твой папаша. И сестренка тут, у нас. Или ты будешь прятаться за женские юбки? – человек в маске не показывался, видимо, зная, что Макс вооружен. – А что скажешь на это?
Он выглянул из-за стены, и этого Максу хватило. Раздался выстрел, и человек в маске рухнул на пол. Послышались проклятия. Минуту-другую шла перестрелка, но перевес был на стороне нападавших. Их было несколько человек.
Дана кричала, закрыв уши руками, но внезапно наступившая тишина словно оглушила ее. Она удивленно посмотрела на мужа и все поняла. Пистолет еще дымился и пахло порохом, но стрелять было больше нечем.
Поняв, что у Макса кончились патроны, люди в масках залетели в комнату, разбрасывая все вокруг.
Через несколько минут все было кончено. Макс лежал на полу избитый, возле него – Дана.
– За что? – кричала она. – За что?
Всю семью собрали в гостиной. Разделенные, стояли Саид Магомедович, Дана и Макс. Это был конец. И все это понимали. Женщины забились в истерике. Дана увидела черное дуло пистолета, направленное на нее. «Не деться нам от смерти никуда, кто от нее бежит, бежит навстречу», – всплыли в ее памяти слова из песни.
– Никуда, – прошептала она, – никуда.
Она подняла полные слез глаза на своих убийц. Ей не хотелось умирать, она так молода. Ни истерики, ни крика не было. Лишь мучительное сожаление о том, что она так мало прожила на свете. Губы зашептали слова молитвы.
– За что?
– Тебя за то, что ты вышла замуж за федерала. А твоего муженька за то, что он воевал против нас.
Приговор был вынесен. Приговор быстрый и безжалостный.
– Встань на колени, – сказал один из убийц.
– Нет, на мне нет греха, – ответила Дана, посмотрев на мужа.
Два выстрела, раздались один за другим, унося две жизни. Обливаясь кровью и чувствуя, как каждым выдохом из нее уходит жизнь, она искала его глаза.
Макс лежал на животе.
– Прости меня, прости, – шептал он, стараясь дотянуться до нее.
Они не слышали ни крика Элизы, ни плача маленького ребенка, ни ругательств стоявших над ними убийц. Руки их тянулись друг к другу.
– Живучие суки, – послышался хриплый голос. Два выстрела слились в один, но руки… успели переплестись.
Навечно… Навсегда…
P.S. Повесть основана на реальных событиях
2000-2001 гг.
