Предисловие Антона Погоненко
Петербургский поэт, художник и искусствовед Михаил Юпп двадцать лет живет в Америке. В 1963 году за публикации стихов в «Антологии советской патологии», выпущенной немецким «Посевом», Михаил Юпп был отчислен из Литинститута, где занимался в семинаре Павла Антокольского. С 1964 по 1967 учился в Репинском институте, откуда также был отчислен за участие в нонконформистских выставках.
Позже работал научным сотрудником музея Истории религии и атеизма и Русского музея в Петербурге.
В 1980 году Юпп навсегда покинул СССР и переехал в Вену, затем, через три года, в Филадельфию, где была издана первая книга стихов и поэм «Срезы». Всего в эмиграции у него вышло семь поэтических сборников, три из них проиллюстрированы Михаилом Шемякиным, с которым Юпп дружит более сорока лет со времен петербургской юности.
В Америке к прежним пристрастиям добавились новые – Михаил Юпп увлекся собирательством и стал обладателем уникальных коллекций поэзии русских эмигрантов, старых открыток и монет, за что и получил от друзей прозвище «Иван Калита Русского Зарубежья».
Представляемый цикл стихов «Осетинские раздумья» Михаил Юпп написал совсем недавно, хотя заинтересовался осетинской историей и культурой более тридцати лет назад, когда прочитал в «Географии» древнеримского историка Страбона о храбрых воинах аланах. Тогда же в Петербурге много интересного поведал Михаилу об Осетии и его друг – художник и реставратор Довлет Таболов; ныне он тоже живет в Америке.
Неизгладимое впечатление оставили в памяти Юппа работы Сосланбека Едзиева. О его судьбе и творчестве Юпп узнал от фотографа Анатолия Пронина, который выпустил в 1979 году альбом, посвященный талантливому художнику-самородку.
И сегодня, обитая за океаном, Михаил Юпп не потерял интереса ни к прошлому Осетии, ни к ее современности. Его коллекция хранит «Легенду об Алгузе» берлинского довоенного издания, а его гостеприимный дом открыт для осетинских друзей.
ИСТОК
Один исток у осетин и русских
В скифско-сарматских далях прожурчал,
Когда в ущельях каменных и узких
Крутых столетий путь свой начинал.
Один исток, но разный ритм движенья
На карте мира созерцают ковыли,
Храня напев вселенского вторженья
В арийских лицах сморщенной Земли.
Одной уздечкой гордые аланы
Победоносный свет лучей сплели
И «Песню об Алгузе» сквозь курганы
Тысячелетних наслоений пронесли.
Мысль – осетинско-русским диалогом
В стихотвореньях Хетагурова цвела
И по ночным газдановским дорогам
К сегодняшним раздумьям привела.
Кто и зачем стремился мир разрушить
До основанья оснований, чтоб затем
Подглядывать, лукавить и наушничать
В плену эпох, режимов и систем?..
Кто развернул стратегию разброда,
Когда исток во все века один?..
И ближе нет для русского народа,
Чем древнее созвездье осетин!
ТАК ГОВОРИЛ СОСЛАН…
– Чуешь ли недруг шелест эпох,
Что ветер времен принес?
И если еще вчера ты не сдох,
Сдохнешь сегодня как пес.
Строг и суров кавказский закон,
Где битва та же игра,
Но тот, кто поганит мой Иристон,
Не доживет до утра!
Так царевич Сослан, равный богам,
Точнее Давид-Сослан,
Говорил, завещая в Осетии нам,
Библию и Коран.
И царица Тамара, Грузии дочь,
На ложе Сослана взошла,
Чтобы сроднились Мудрость и Мощь,
Любовь и Святые дела.
– Чуешь ли, вечность, шорох эпох
В гладких глетчерах гор?
Это забытый скользит пустобрех –
Литературный вор…
Все поэты Кавказа – мои друзья,
Их стихи для меня закон.
Из «Картлис Цховреба» ведет стезя
В дружественный Иристон.
– Чуешь ли, время, запах эпох,
Катая головы дынь?
Вот и Тмуторокании царь-горох
Канул в Лету. Аминь!
Так говорил Давид-Сослан,
Укрепляя кавказский мир,
А отзвуки слов из полуденных стран,
Запечатлел фандыр!..
НАРТЫ
Вдруг становится близким далекое
Время знойной Великой Степи,
Где пространство событий жестокое
Псом раздора сорвалось с цепи.
Свет затмили людские потоки,
Комья грязи скатились с вершин,
И монголы, как ветры жестоки,
Гнали в горы алан-осетин.
В горном крае сокрытых селений
Ясно виделось время утрат.
Там из уст в уста поколений
Кочевал воздух песенных нарт.
Юг и Север Осетии близкой
Мир кавказским единством связал.
Сам Карданов, князь кабардинский,
Эпос нартов своим считал.
Обстоятельно там, а не наспех
Шли герои к богам на поклон,
Чтоб небесный кузнец закалял их,
Несравненный Курдалагон.
Чтобы мудрость дарила Сатана,
Что мужей выручала не раз.
Чтобы против любого шайтана
Шел к победе могучий Батрадз.
Так становятся близкими дали
Сквозь кавказских ущелий туман,
Где из уст в уста кочевали
Строки огненнооких алан.
Мифотворчество нартов веками
К пониманью друг друга ведет.
Вся Осетия под облаками
Песни вечной жизни поет.
СКВОЗЬ СНЫ КОСТА ХЕТАГУРОВА
Годы цвета пурпурного
Снова всплывают со дна.
Слева стихи Хетагурова,
Справа бокал вина.
Окна дождем занавешены,
Тусклый мерцает свет.
Все мы, конечно, не вечны…
Так тот кавказский поэт.
Глажу приблудную кошку
И, чтоб обиды унять,
В строки Коста понемножку
Начал серьезно вникать.
Струны глубинных предчувствий
Музыкой боли звучат.
Дни осетинских отсутствий
В русском сознанье горчат.
Сны Хетагурова бродят,
Ищут родственный дом
И без сомненья находят
Отзвук в сердце моем.
Больше всего на свете я
Пламя люблю костра –
Ведь до сих пор Осетия
Грезит стихами Коста.
Ведь до сих пор близ сознанья
Прошлого общества мразь –
Серостью непониманья
С хрюканьем разлеглась.
В годы цвета пурпурного
Чертовой масти хряк
Строки Коста Хетагурова
Преподносил, но не так.
Только совсем другое
На перекрестках лет
В образе вечном изгоя
Приоткрывал поэт.
Мед и вино наследия,
Творческих дум монолит –
Новым сознаньем Осетия
Переосмыслить спешит.
ОСЕТИНСКИЕ РАЗДУМЬЯ
Памяти Гайто Газданова
Как случилось, что однажды в сети я
Вдруг попал раздумий о былом?
Укажи мне дальняя Осетия:
Где моя Отчизна?
Где мой дом?
Может, там, в свинцовом Петербурге,
Нежной дымкой девственных услад,
Средь опавших листьев на прогулке
Сохранил мой след
Волшебный Сад?
Или там, в бою на поле брани
Белых маков с красной пустотой
Я без верного коня, и как в тумане,
Все иду, иду
Над крутизной?
А вокруг стоит предсмертный вопль
Братской кровью истекающей страны.
Только впереди Константинополь,
Дни изгнанья,
Призрачность вины.
Но реальнее всего – подспудный ропот,
Деготь жизни, мед печатных строк
И Парижа слишком громкий шепот,
И сплошной гашиш
Ночных дорог.
Проза дней доводит до безумья,
Боль разлуки не залить вином.
Вот и всплыли осетинские раздумья:
Где моя Отчизна?
Где мой дом?
Как случилось, что однажды в сети я
Этой собственной иллюзии попал?
О, как манит горная Осетия,
Синий ветер,
Белый перевал!..
КОГДА ДИРИЖИРУЕТ ГЕРГИЕВ…
Не так-то и много гениев
Рождает планета Земля,
Но когда дирижирует Гергиев,
Равнодушным остаться нельзя.
В слаженных звуках оркестра
Слышится космос идей.
Царствует облик маэстро –
Музыкой для людей.
Не так-то и много отпущено
Человечеству праздничных лет.
Быть гением уровня Пушкина –
Дарует Нездешний Свет.
Лучше сегодня не встретил я
На планете не очень большой.
Низкий поклон, Осетия,
За гения с яркой душой!
2004
Филадельфия
