Е.Б. БЕСОЛОВА. О двух терминах, связанных с сакральным миром осетин

Замечено, что культурно-исторический контекст, в котором «реально функционирует или функционировало слово, становится дополнительным источником, а в ряде случаев и решающим критерием реконструкции исходного значения слова и направления его семантической эволюции»1, и объясняется это тем, что слово в мифологическом контексте сохраняет и выявляет наиболее архаические стороны своей семантики, даже при наличии дополнительных надъязыковых символических функций, связей и оппозиций. Попытаемся подтвердить данное положение рассмотрением двух терминов, употребляющихся для обозначения феноменов сакрального мира осетин.

Лексема дзуар/дзиуарæ В.И. Абаевым определяется как 1. «крест»; 2. «святой», «божество», «святилище»; 3. «оспа», причем в словарной статье отмечается, что, как и ряд других терминов, связанных с христианской пропагандой и культом, идет из грузинского джвари «крест». Расширение значения в сторону «божество», «святилище» вытекает из религиозной символики «креста»…2

Но крест, как известно, древнейший языческий символ. С одной стороны, он был символом Солнца, являясь идеограммой огня: древнее приспособление для добычи огня имело форму креста. С другой – крест представлял собой схематическое изображение летящей птицы: крестообразные изображения птиц известны как в палеолите, так и в эпоху бронзы и железа. Поскольку, согласно древним представлениям, Солнце уподоблялось летящей птице, крест стал одним из солярных символов3. Четыре конца креста – знак четырех сторон света и четырех времен года. Крест – жертва, охватывающая пределы пространства и времени.

Крест еще в глубокой древности почитался в качестве священной фигуры, олицетворяющей единство неба и земли; ср.: значение «солнце, свет», а также значение «земля» в англ. rood «крест», но др.-сев. roдull «солнце», русск. диал. луд «свет»; гот. galga «крест» < *(Н)alg-, но и.-е. *areg – «свет, сияние, солнце»; лат. сrux, англ. cross «крест», но др.-англ. hruse, русск. диал. кирза «земля»; др.-англ. rod «крест», но нем. Erde, англ. earth «земля»4; значение «крест» могло соотноситься с фаллическими значениями: ср.: др.-англ. teors «penis», лат. сrux «крест», но осет. kuryn «рожать»; др.-англ. rod «крест», но русск. родить5. Исходя из того, что фаллическое и сакральное в сознании язычника не различались (ср.: лат. sper-ma, но ирл. speir «небо»; литов. kalavijas «меч», но осет. kеlyn «делать, создавать», др.-англ. sceallan «половые органы»6, то значение креста могло соотноситься и со значением меча [«Акт рассечения мечом представлялся язычникам творческим актом и уподоблялся рассечению Хаоса божественным фаллосом, в результате чего возникло Мироздание: ср.: лат. gladius «меч», литов. kardas «меч», но гот. hairрan «половые органы»]7, и со значением фаллоса, создавшего все сущее, с помощью которого первобытный человек составлял свою мифологическую карту местности8.

Отсюда, крест, так же, как фаллос и меч, – божество, требовавшее жертвы, а жертва мыслилась как приношение богу. Как видим, в первоначальной жертве субъект и объект слиты (выделено нами. – Автор); это единая, нерасчлененная пассивно-активная форма9; ср.: «Брахмо – обряд приношения, Брахмо – жертва, приносимая Брахмо в пламя Брахмо…» – Бхагаватгита, IV, 24.

Данное наблюдение дает нам основание заключить, что лексема дзуар, в значениях «крест, божество», в своей семантике – дохристианское образование и восходит непосредственно к «ср.-иран. zоhr, др.-иран. zauдra «жертва», «жертвоприношение»10, а со временем из языка ираноязычных предков осетин проникло в грузинский и другие языки Кавказа.

Созданные воображением древних осетин божества, духи (зэды и дауаги) являлись носителями некой безличной внутренней энергии, ее воплощением, которая, видимо, обеспечивала их способность свободно перемещаться в пространстве (см. «Нарты кадджытж»). Места их обитания многочисленны и разнообразны: это горы, реки, горные источники, небо, деревья, кучи священного хвороста, груды камней; то есть они в определенной степени локализованы. Эта энергия обладала потенциально опасной сакральной силой и была свойственна некоторым местам, объектам, существам; она обнаруживалась пребывающей в местах, где исполнялись оргиастические и священные танцы11. Безусловно, факт концентрации энергии в том или ином предмете или персоне делает их объектами религиозного культа, а дух, носитель энергии, обретая «дом», трансформируется в местное божество со своей сферой влияния и своими почитателями. Происходит, естественно, совмещение двух значений слова хуыцыу (дзуар) – бог (божество) и место – в понятии божества или духа с постоянным местом пребывания; ср.: Захъайы Аларды «Закинский Аларды»; Зруджы зарин Мады Майрам «Зругская золотая Мады Майрам»; Сагомы Уастырджи «Сагомский Уастырджи»; Сидены Мыкалгабырте «Сиданский Мыкалгабырта»; Ныхаса Уастырджи «Уастырджи Ныхаса» и др. Иллюстративный материал дает возможность говорить о выделении из множества духов местного божества, ставшего объектом особого поклонения: ведь оно приняло на себя охранную функцию данного места; ср.: Бынаты хицау «домашний дух, домовой, покровитель дома»; Абайты комы авд дзуары «семь божеств ущелья Абаевых»; Нары хохы Уастырджи «Уастырджи горы Нар» и др.

Постоянное пребывание божества или духа в конкретном месте, его генетическая связь с этим местом находят отражение и в осетинской обрядовой поэзии12.

Характерной формой проявления энергии является огонь, жар, причем понятие жбра (нагревания) имеет антипод – холод (охлаждение). Для символического выражения данных состояний в культуре существует цветовой ряд: жар (энергия) ассоциируется с красным, а прохлада (охлаждение) – с белым цветом. Структура классического ритуала выглядит как прохождение стадии нагрева с последующим охлаждением, символизирующим возвращение к норме13 или обновленному состоянию, а это есть движение от красного цвета к белому; ср.: Сугъзеринæ сырх Алаурдийен Уор уерикките – хъурманлухъте, уорс галте – …нивендте… «Золотому красному Аларды – белых ягнят в жертву, белых быков – в жертвоприношение…»14.

Обряд жертвоприношения обязательно включал в себя связывание жертвы (ср.: нывонд ныббæддын – букв. «связать животное в жертву»), исходя из сакрального значения узла – изгнание злых духов; ср.: осет. nivond «жертва» < *ni-band; ср. нем. binden «связывать»; лат. vincere «вязать», но victima «жертва»; русск. вязать15. Значение «связывать жертвенное животное перед жертвоприношением» соотносится со значением «переплетаться» (о языках пламени): ср.: «плетение (языков пламени) > связывание (языков пламени) > связывание движения; наложение на движение чар»16, причем именно живой огонь, в основе которого лежит понятие «плетение, связывание (языков пламени)»17, «брал» жертвоприношение божеству.

Несомненно, обряды жертвоприношения и заклание жертвенного животного восходят к глубокой древности: в основе лежит представление о крови как о субстанции, в высшей степени насыщенной жизненной энергией, и божество, питающееся кровью жертвенного животного, должно было получать энергию в изобилии, чтобы дать, к примеру, воинам силу, помогающую одолеть врага. В плане замеченного древнейший воинский ритуал – скифский обряд отсечения правой руки убитого врага – объясняется нами как заимствование жизненной энергии побежденного противника.

Кровавые обряды – это не только посмертно расчлененные жертвы, описанные Геродотом, но и приношения животных – быка, коня, барана и пр. Основная идея воспроизводящих жертвоприношение ритуалов заключена, по всей вероятности, в том, чтобы умилостивить богов, небожителей, зэдов и дауагов, «охладить их гнев, привести в норму их сакральную энергию с целью получения блага – дождя, урожая, избавления от болезней и пр. Отсюда кровавый акт […совершив возлияние над головами жертв вином, они (скифы. – Автор) режут их (пленных воинов. – Автор) над сосудом, затем несут кровь на вершину хвороста и обливают ею меч (идол скифского Ареса. – Автор)] имеет смысл кормления божества и, стало быть, оказывает на него охлаждающее воздействие.

В местах почитания зэдов и дауагов создавалась и поддерживалась атмосфера, насыщенная энергией пения, моления; звучание музыкальных инструментов, кровавые жертвоприношения. Все это находило выход в экстатических ритуальных танцах, причем в них порою явно проявлялся эротический характер (ср.: осетинский танец «Чепена»).

В круге ритуалов поклонения богу присутствуют детали, которые символически выражают идею контроля над сакральной энергией; к примеру, амулет (оберег) в виде красной нити на запястье.

Подвижность и текучесть сакральной энергии предопределили возможность тесного контакта с ней, множественность сакральных феноменов и сакрализованность многих жизненных ситуаций. Безусловно, места повышенной людской активности (битва, свадьба, похороны, кувды – молитвенные пиршества и пр.) ритуальны и имеют целью насыщение сакральной энергией и, как результат, обретение блага и процветания. Удивительные способности сакральной энергии -накоплять и тратить – породили определенный комплекс ритуальных форм, нужных как для управления ею, так и для защиты от ее опасного воздействия.

В заключение отметим, что образы, идеи и представления, принадлежащие осетинской мифологической традиции, органично вписываются в религиозные воззрения осетин и оказываются запечатленными в самых архаичных ритуалах, оказавших влияние на формирование традиционной культуры этноса.

ЛИТЕРАТУРА

1 Толстой Н.И., Толстая С.М. К реконструкции
древнеславянской духовной культуры // Славянское языкознание. М., Наука, 1978. С. 365.
2 Абаев В.И. Историко-этимологический словарь
осетинского языка. Т.1. М.-Л., 1958. С. 401-402.
3 Энциклопедия символов //Е.Я. Шейнина. М.; Харьков,
2003. С. 16.
4 Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М., 1966. С. 268.
5 Там же.
6 Там же. С. 220.
7 Там же.
8 Лобок А.М. Антропология мифа. М., 1997.
9 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 94.
10 Абаев В.И. ИЭСОЯ. Т.1. М.-Л., 1958. С. 402.
11 Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. Генезис и
типология. М., 1974. С. 285-286.
12 ПНТО // Сост. Т.А. Хамицаева. Владикавказ, 1992. Т.1. Трудовая и обрядовая поэзия.
13 Бенвенист Эмиль. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. С. 385.
14 Трудовая и обрядовая поэзия. С. 44,45,46 и др.
15 Маковский М.М. Сравнительный словарь… С. 334.
16 Там же.
17 Там же. С. 204.