* * *
Мне так мило
у моря
в Египте
в холодный сезон.
Пуст отель
и похож
на заброшенный замок…
В коридорах
в настенных светильниках
стынет аргон,
и мне вспомнится
цвейговский амок.
Мы кружим
коридорами узкими
мимо
пустых номеров,
обручась с тишиной
напряженными узами,
словно два близнеца —
в этом суть —
пара слов на арго
и молчок…
…и чуть грусти,
и капелька музыки.
ВЕЧЕРНИЙ НАТЮРМОРТ
Мерно стучат часы:
время сияет в клетке…
В бликах его красы
ожили статуэтки.
Верблюд, четыре собаки,
маленький черный слон –
к часам устремился всякий
из четырех сторон.
Четки тела из бронзы –
служат часам, как псы…
Высокомерным бонзой
смотрят на них часы.
Словно большой окурок,
день догорел в окне.
Тенью среди фигурок
каждому быть… и мне.
* * *
Не пишешь ты! Ну и не надо.
А листья желтые летят
с ветвей зеленых винограда
в мой опушенный солнцем сад.
Здесь небо чистого полета
моей душе дарит покой…
Что невнимание кого-то?
Что без тебя? А что – с тобой?
Ты существуешь приложеньем
к моим стихам, к моей судьбе,
но ты отмечен вдохновеньем:
я написала о тебе.
ДРУГОЙ МИР
Светящейся листвой шуршит смятенно ива –
серебряный отлив зажег замшелый взгляд
души моей, уставшей и ленивой,
чьи песни так давно не плачут, не звенят.
У здания агентств неясного значенья
притихну я в авто, бездельный пассажир,
и выпаду на час из лап коловращенья:
мне серебро листвы другой подарит мир.
НЕОКОНЧЕННОЕ ДЕТСТВО
Большие дети улетают
из мест насиженных, родных –
в мечтах, энергиях иных
их «до свиданья» долго тает.
Так тяжело не оглянуться,
а оглянулся – не уйти!
Душа и тело разойдутся,
а телу надо быть в пути.
Большие птицы улетают,
раскинув крылья в высоте,
и о покинутом гнезде
они уже не вспоминают.
А ты не год, не два, а дольше
вернуться хочешь наяву
в романа первую главу
и в дом, которого нет больше.
* * *
Ноябрь и сумерки, прогулка,
оледенелое шоссе…
И воронье надсадно-гулко
вопит в заснеженной красе.
И тихий скрип за каждым шагом,
и мысли с чувствами в ладу,
почти смертельная отвага
поддержит – я не пропаду!
Вот прожит день. Большой, как пропасть,
и пестрый, словно фестиваль,
где наряду с удачей – промах,
а с правдолюбцем рядом – враль.
Мне день-другой прожить – что выплыть
поверх теченья, поперек.
Мне каждый день прожить – что выжить,
а не пуститься наутек.
ИЗ ЮНОСТИ
Семнадцать мне…
влюбленностью светясь,
к тебе спешу я, радуясь, смеясь.
Мне встретилось на стыке площадей
бесчисленное множество людей.
Не уловить отчетливых фигур,
и в памяти остался только гул –
как будто бы гудящие шмели
слетелись и сознание смели.
Но я целую ландыши твои:
я –дикая, не запах мне сродни,
а то шестое чувство на губах,
которое не выразишь в словах.
ПРОЦЕСС С НАТУРЫ
Отстраняю слегка натуру,
размывая ее цвета,
черно-белую зрю фигуру –
и фигура уже не та.
Чем пленяла меня картинка?
Ранил сердце какой секрет?
Снята легкая паутинка –
штрих, движенье! – и счастья нет.
И сейчас я как ветер в поле,
но палитра моя пуста…
Ах, верните мне чувство боли!..
вся истаяла красота.
В ПОИСКАХ РАДОСТИ
Пойду, куплю… чего-то –
безделушек,
ненужных побрякушек, чепухи…
наверно, даже
плюшевых игрушек,
а, может быть,
французские духи?
Я заслужила — хочется отдушин.
Мир долгими печалями разрушен,
заплеван, оскорблен и безвоздушен…
в нем затерялась малость –
благодать!
И наплевать, что будет показушен
мой путь на ощупь!.. что же унывать?..
в распаде бестолковом и бездушном
души своей крупицы отыскать.