БОРИСУ РЫЖЕМУ
Чувства – шалый пожар.
Мысли – дикие орды.
Я был юн и поджар,
Как английские лорды.
Был я громкоголос,
Дерзок, крут и брутален.
В чаще взбитых волос
Без седин и проталин.
Крал, где можно, металл.
Делал острые финки.
Знал базарных «кидал».
Бился насмерть на ринге.
Пил портвейны «Самтрест».
Был в страстях неуёмен.
Но однажды мой крест
Стал, увы, неподъёмен.
Душу выкрошил червь,
Словно диггер траншею.
Чую, галстуком вервь
Туго вздета на шею.
Мне б подняться со дна,
Да опутан я дрянью.
В небо тропка одна –
От греха к покаянью.
По пятьсот выпил три –
Всё закончилось комой.
Слышу голос внутри,
Мне совсем незнакомый:
«Хочешь муки? – Изволь!»
В душу вбили мне сваю…
Покаянную боль
Я в стихи отливаю.
Что стекает с пера –
Люди хают облыжно.
Наступила пора
Удалиться неслышно.
Но в тумане пути
И тропиночки склизки.
Мне отсюда уйти
Не дадут по-английски…
ПАРИЖ
Висит над Ситэ в небесах апостроф –
Латунный дамоклов топор.
Колышется струями древних ветров,
Как знаменье, призрак – Собор.
Ещё не родился в Париже Гомер,
Воспевший бы – чёрт подери! –
Как с вечностью спорят дозоры химер,
Храня Нотр-Дам-де-Пари.
Степенные воды с изгибом волны
Оттенка смарагдовых спарж
Скрипят о причалы – и в этом вольны –
Бортами ржавеющих барж.
Над Сеной ажурный парит алконост,
Как в сказках Алён да Ерём –
Меж Русью и Францией дружеский мост,
Построенный русским царём.
Но время нещадно, губительна даль –
Свалялся клубками ажур.
Осыпались медленно краска и сталь
Ошмётками ржавых кожур.
Под шелест волны и молчанье турбин
Во чревах дешёвых кают
Девчонки дремучих российских глубин
Парижу себя продают.
И в небо, где россыпь далёких Стожар
Пульсирует сгустком бластом,
Тоскливо взирает парижский клошар
Из ямы под Русским мостом.
МУЗА-ОСЕНЬ
Пожелтев, покраснев, изменив свою суть – гугеноты,
Оторвавшись от веток, взметнулись стеною цунами.
В сонной роще гудящие басом деревья-блокноты
Разбросали вдогонку вселенным листки с письменами.
Я ищу письмена и сшиваю неспешно стежками
Перекрученных троп, крутизной восхищаясь извилин.
Сквозь тягучий мираж пролетел, с площадными смешками,
Над кустами рябин до конца не проснувшийся филин.
Под ногой перезрелых листков шелестящая осыпь.
Стылый ветер мне в уши свистит несусветную ересь.
На пригорке кургузом ольхи одинокая особь
Ждёт печально кого-то, накинув истлевшую ферязь.
Бабье лето, спеша, поклонилось друидову храму
И стремглав унеслось, за собой не оставив и следа.
Октябрю чёрный дятел стучит на ольхе телеграмму,
Умоляя вернуть, хоть на время, сбежавшее лето.
Тихо музы поют – слышу явственно ямбохореи –
Время их подошло. Мир мой с духом искусства соосен.
Объявись, наконец, и покой привнеси поскорее
В беспокойную душу мою, благодатная осень!
ТАНГО С ПАРИЖЕМ
За стеною у соседа
Мучают клавир.
У меня в руках анкета –
Хоть сейчас в ОВиР.
Я решился, всем на зависть,
Умотать в Париж.
Осмотреть каштанов завязь,
Черепицу крыш,
Как крепчает в чанах круглых
Терпкое вино.
Но смущает – много смуглых,
«Голубых» полно…
Вдруг, как гуд басов фагота,
Рядом низкий глас:
«Прежде чем судить кого-то,
Вынь бревно из глаз»…
…Я в анкете всё «открыжу»,
Вытащу бревно.
Мчусь в мечтах я по Парижу
В голубом «Рено».
Едешь влево – там Сорбонна.
Вправо – будет Лувр.
В нём сушеная Горгона
И портреты курв.
Сгинул город в птичьей мантре.
Пейзажист-апрель
Взмахом кисти на Монмартре
Пишет акварель.
Как Полынь в пыли ураньей,
Тлеет в тьме каштан.
Распахнул порою ранней
Дверь кафешантан.
А в полях, где нет селений –
В местности Орли,
В медный рог трубя, оленей
Гнали короли.
По Булони, где овражный
В перелесках склон,
Ищет попусту вчерашний
День Ален Делон.
Издаёт сухой валежник
Под ногами хруст.
В нём следы мгновений прежних
Не отыщет Пруст.
