Ирлан ХУГАЕВ. Переводы. Хаджи Мурат Дзуццати, Михаил Нартикоев, Нафи Джусойты, Сергей Хугаев

Хаджи-Мурат ДЗУЦЦАТИ

РУССКИЙ ЛЕТЧИК

Дети кричали: «Свой! Наш!» –
как нигде, у нас
Веще детское сердце
и зорок глаз…
Прилетал вертолет –
хлеб нам давал пилот, –
Забирал наших раненых и стариков
на север, за горы,
Забирал нестерпимую боль,
слезы, горе…
Только враг решил,
чтоб не стало у нас
не то что хлеба,
Не то что нас
самих – ни своих, ни наших, –
И раз,
когда русский снова поднялся в небо, –
Беспокойный, усталый –
На него из чащи
пушки наставили,
И выстрелили – и убили.
А потом говорят:
прощайте, чтоб вам простили.
Прости, уруссаг 1.
Русский, рухсаг 2.
Не будь нас – был бы парень живой.
Ах, дети! Зачем вы кричали – «Свой!»?
1992

Михаил НАРТИКОЕВ

ВИНА МОЯ ОДНА

Глаза твои – да незнакомы взоры.
Ах, завтра вместе нам не быть, похоже.
Но ты не хочешь ждать до завтра тоже,
Нетерпеливая, сегодня ищешь ссоры.

Ты неправа, мой месяц незакатный,
Но и в своей неправде ты – свободна.
Вина моя одна, хотя стократна:
Как я любил вчера,
так я люблю сегодня.
1955

Нафи ДЖУСОЙТЫ

ЖАЛОБЫ СТАРОСТИ

1
Будь славен ты умом недюжинным –
Кому старик недужный нужен?
Ни старь не радует, ни новь:
Перекипев, иссохла кровь.

Ах, замела твой след недаром
Беспечной жизни коловерть!..
И если кто грустит о старом,
То разве падальщица-смерть.
21.04.01
2

Старик глядит – трепещут вежды –
Оторопев в былые дни:
Питал он некогда надежды –
Но тоже предали они.
22.04.01

3
Ни сна сединам, ни покою;
Душа у старого – и та
То голодна, как волк зимою,
То вдруг до тошноты сыта.
23.04.01

4
Я родине плачу оброк
Поденно – и без срока…
Лишь воин, павший в верный срок,
Свободен от оброка.
25.04.01

Сергей ХУГАЕВ

ШКОЛА

Дома по кровли замело снежком.
Сковало речку слюдяной коростой…
С котомкой на спине,
с пастушьим посошком
Явился странник к нам – что твой апостол.

Опешили сельчане – довело
Бывалый люд до неуемной дрожи:
Возможно ль – по такому бездорожью,
В такой мороз – добраться к нам в село?..

По улицам стояли – «ох» да «ах», –
И мерзли: разойтись – неловко было,
Хотя в домах еда на фынгах3 стыла,
Шипело пиво черное
в кувшинах и ковшах.
То было в воскресенье, в Рождество,
И сердце предвкушало праздник честный –
Заране причащалось естество
Молитвы, бдения и песни…

Топтались, ждали гостя своего,
Как ждут пророка с вещим приговором.
Когда же из чирына4 – вечер скоро! –
Он снизойдет?.. Усовестить его!..

Соседский старый дом…
за дверью – плуг,
Стол посредине, шаткий – в назиданье,
А у окна – окованный сундук,
Приданое хозяйки – как преданье.

Присесть там было негде – не беда:
Скамейки прихватив с собою,
От теплых очагов
бежали мы туда
Нетерпеливой, шумною гурьбою.

В чирыне сумрачном стоял он – наш пророк,
И улыбался нам тепло – и зябко:
На ком рубахи нет, на ком – сапог,
Кому глаза совсем закрыла шапка.

Как в книгу жизни, записав в журнал
Все наши имена,
он, свыше данной властью,
Дал каждому тетрадь –
и карандаш он дал,
Как будто обещал судьбу и счастье.

Затем шагнул, склонился к сундуку,
Ступив ногой на кучу жухлой брюквы,
И угольком чертил
он на его боку
Таинственные знаки –
то есть, буквы.

Дух замирал, властительной мечте –
Уже не детской подчинясь свободе –
И черные сияли буквы те,
Как звезды на бескрайнем небосводе.

С благоговеньем он по именам
Их звал, смиренного
исполнен знанья, –
Так сказывала и
нана5, бывало, нам
Свои священные преданья.

А карандаш, скрипя,
дерзал – терзал безвинной
Бумаги белизну; и, не блюдя строки,
Согбенны буквы, словно старики,
С лопатами пустились в путь –
сошла в горах лавина…

Вдруг распахнулась дверь,
и кто-то строгий, лесть
Презрев, с укором, хрипло: «Право слово,
Тебя мы ждем!..» «Ведь Рождество Христово», –
Сказал другой. И третий: «Сделай честь».

Дома по трубы замело – смирись:
Весь снег небес сошел на нас,
как благодать, до срока;
И с дымом очагов
летела песня ввысь
В честь Рождества – и первого урока.
Декабрь 2010

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Русский.

2 Царство Небесное.

3 Фынг – праздничный стол.

4 «Чъырын» – нижний этаж горского двухэтажного дома.

5 Мать.