Виктория Сергеевна проснулась от раздававшихся за стеной криков. Это соседи опять выясняли отношения. Перемежаясь с матом, до нее донеслись вопли: «Всю жизнь мне испортил, скотина!.. Заткнись, дура!.. Сам дебил, лучшие годы тебе отдала!»
Виктория протянула руку к тумбочке и взяла смарт-фон. Экран показал шесть ноль две. И на том спасибо, – в прошлый раз соседи начали скандалить в пять. Она поднялась, накинула халат и опустила морщинистые ноги в тапочки. Ее соседки по комнате уже не было. С тех пор, как на химкомбинате имени Пабло Эскобара, где та работала, ввели накопительную систему штрафов, они совсем перестали видеться.
Выйдя в коридор, Виктория Сергеевна обнаружила, что несмотря на ранний час, в туалет уже выстроилась изрядная очередь. Став за двумя дородными тетками из семьдесят второй комнаты, она невольно подслушала их разговор:
– …перемолотых дождевых червей смешать с машинным маслом и принимать каждый час по чайной ложке. Первейшее средство от запоров, я тебе отвечаю. Вчера в программе «Залечи себя сам» об этом какой-то хмырь базарил.
– Гы-ы, Клава, да ты гонишь! Кто ж червей с маслом мешает?! Их надо тосолом бодяжить!
Виктория Сергеевна прикрыла глаза. Как бы ей хотелось очутиться подальше от общежития! От мерзкой вони прокисшего борща, вечно занятого туалета, пьяных соседей, идиотских разговоров, рассохшихся половиц, неработающих кранов, неубранного мусора и прочих радостей совместного проживания.
Она тяжело вздохнула, вспоминая свою двухкомнатную квартиру. И дом ведь был еще не очень старый, в конце восьмидесятых построенный, но все равно снесли! Теперь на том месте мемориал жертвам коммунизма стоит.
– Уснула, что ли? – из-за спины раздался прокуренный голос. – Давай, шевели помидорами, людей не задерживай.
* * *
В школу Виктория Сергеевна пришла одной из первых. Взяв ключи на вахте, она поднялась на второй этаж, в учительскую. Поставив сумку с одним-единственным учебником на стол, учительница подошла к доске с расписанием и прочитала:
«В 13.00 состоится встреча учащихся 7-11 классов и их преподавателей с известной правозащитницей Ковалевой Людмилой Марковной. Явка строго обязательна!»
– Бонжур! – бодро прокричал с порога моложавый учитель лет сорока.
Это был мужчина прогрессивной ориентации, совсем недавно начавший работать в их школе. Одетый в обтягивающие голубые джинсы и розовую кофточку, он радостно улыбался во все тридцать два зуба.
«Тьфу ты, мерзость какая», – мысленно выругалась Виктория.
– Добрый день, – сухо ответила она и отошла в дальний угол учительской.
Сев за стол, Виктория Сергеевна уставилась в окно, тем самым давая понять, что дальнейшего разговора не будет. Впрочем, учитель особо не расстроился. Достав зеркальце из косметички, он принялся поправлять тени. Судя по всему, так преподаватель готовился к своему уроку. Новый передовой курс «Голубое сердце», введенный в этом году во всех средних школах, требовал полного погружения в тему.
За окном шумели тополя, меж которыми гордо реял повешенный вчера транспарант: «Дадим стране инновации!». Несмотря на то, что он висел на высоте в два человеческих роста, чьи-то шаловливые ручки уже перечеркнули последнее слово и вместо него написали другое. Короткое и емкое, всего из трех букв. И когда только успели?
Учительница улыбнулась краешком губ. Не то чтобы она одобряла подобный вандализм, однако получившаяся надпись вполне соответствовала ее настроению.
Между тем учительская наполнялась людьми. Виктория Сергеевна здоровалась со всеми, но в разговоры старалась не вступать. Однако в небольшой комнате абстрагироваться от коллектива было достаточно трудно.
– Вы видели, что на плакате намалевали? Вот ведь дебилы!.. Я вчера такую передачу интересную видела, там, значит, черви… А он и говорит: «Отвали от меня, дура, достала со своими уроками!»
Посмотрев на часы и убедившись, что до звонка осталось две минуты, Виктория встала, взяла сумку и вышла из комнаты. Первый урок у нее был на третьем этаже, в седьмом классе, так что следовало поторопиться. В шестьдесят пять лет уже не получалось ходить по лестницам так же бодро, как и в молодые годы.
Она вошла в класс вместе со звонком. Усадив детей, Виктория Сергеевна достала из сумки учебник и маркер. Повернувшись к белой доске, учительница написала тему «Обыкновенные дроби» и начала диктовать определение.
Согласно новому стандарту, ни в одном из учебников по естествоведению теперь не было описания тем и определений, все это детям разъяснял учитель. Такие объяснения обычно длились не очень долго. Бюджетный минимум предполагал, что по окончании девяти классов любой школьник сможет считать до трехсот, выполнять четыре основных арифметических действия и сумеет написать собственную фамилию и имя.
С заднего ряда раздалась громкая музыка.
– Самедов, прекрати, пожалуйста, – негромко сказала учительница.
– А че, я ниче!
– Ты мешаешь классу.
– Вы унижаете мое достоинство и ограничиваете личностный рост! – вдруг заявил ученик.
Виктория Сергеевна обомлела.
– Это ты сам так решил… или подсказал кто? – осторожно подбирая слова, спросила она.
– Родаки меня к психологу водили. Та сказала, что я уникальная самодостаточная личность, а учителя пытаются подавить мою свободу! – гордо произнес Самедов.
Парочка его ближайших друзей угодливо захихикала.
– Возможно, тебе стоит обратиться к нашему школьному психологу? Она как раз сейчас сидит на приеме, вот и расскажешь ей о своих переживаниях по поводу личной свободы.
– Срать я хотел на вашу школу! – с этими словами Самедов схватил рюкзак и выскочил из класса.
За ним, сжав кулаки, рванулся было Сергей, но, встретившись взглядом с Викторией Сергеевной, сел на место. Учительница тяжело вздохнула. Ну и что в такой ситуации делать? Особенно теперь, когда нельзя вызывать родителей, ставить двойки и делать замечания…
После ухода Самедова в классе стало более-менее спокойно, так что положенные двадцать пять минут удалось отзаниматься во вполне терпимой обстановке. Теперь, согласно учебному плану, пришло время для патриотического кино. Тем более, в учительской вроде говорили, что из Министерства Инновационного Развития прислали новый фильм.
Сказав детям, чтобы те убрали тетради, Виктория вытерла доску и отперла стоящий в углу сейф. Достав из него пульт управления, она нажала пару клавиш и затемнила стекла на окнах.
С легким жужжанием из потолка выдвинулся вмонтированный туда HD – проигрыватель. В нем что-то щелкнуло, и на доске возник синий экран – меню. Потыкав на клавиши пульта, Виктория Сергеевна выбрала нужный пункт. Действительно, фильм был новый, такой они еще не смотрели. Что ж, может, оно и к лучшему…
Заиграла бравурная музыка, и на доске появилось изображение раскрытой книги с четко нарисованной на ней фигой. Затем эмблема Министерства Развития исчезла, и начался фильм.
Камера медленно скользила меж бесконечных сборных стальных стеллажей, на которых в два ряда располагались огромные металлические ящики, по форме и размерам напоминавшие гробы. На каждом был нарисован знак радиационной опасности.
Внезапно на экране возникло лицо какого-то мужика. Абсолютно лысый, с кожей землисто-серого цвета, он широко улыбнулся. Продемонстрировав изрядную недостачу зубов, мужик произнес:
– Я – охладитель. У меня очень важная и нужная работа: следить, чтобы температура в контейнерах не поднималась выше определенной отметки. Теперь, когда в нашей области построили два новых радио-могильника, появилось много новых вакансий. Приезжайте к нам в деревню работать после школы! Жилье, услуги стоматолога и парикмахера абсолютно бесплатны!
В следующем кадре этот же мужик стоял на лугу, густо поросшем багровой травой. Правой рукой он гладил тощую, всю в проплешинах корову. Животное тоскливо смотрело куда-то вдаль.
«Вот оно как! – подумала Виктория Сергеевна. – А ведь зубы и волосы после такой работы обычно через год выпадают. Хорошо иметь домик в деревне!»
– Наша страна взяла на себя повышенные обязательства перед мировым сообществом, – начал говорить хорошо поставленный закадровый голос. – Ежегодно к нам везут тысячи тонн отработанного ядерного топлива для дальнейшего хранения и утилизации. Это очень важный и трудоемкий процесс.
Камера показала бронированные поезда с непривычно низкими вагонами и корабли, чем-то напоминающие нефтяные танкеры. Затем появились какие-то люди в костюмах противорадиационной защиты.
– Твой самоотверженный труд необходим стране! – продолжал вещать голос. – Нам нужны охладители и утилизаторы! Ты…
«Как же я вас ненавижу… – Виктория Сергеевна на несколько мгновений отвлеклась от происходящего на экране. – Всех. Хорошо, что муж не дожил до этого…»
Между тем первый ролик закончился. Начался следующий. Теперь камера парила над нефтяными вышками.
– Мы бесперебойно снабжаем углеводородами весь демократический мир. Ничто не может сорвать поставки! Стабильность и предсказуемость – вот наш девиз! Вступай в охрану трубопровода и обеспечь себе достойное будущее!
Третий и последний ролик Виктория Сергеевна особо не запомнила. Вроде бы там что-то говорилось о помощи органам ювенальной юстиции. Кстати, именно его дети смотрели наиболее заинтересованно.
Наконец прозвенел звонок. Виктория выключила проигрыватель, убрала пульт и обернулась к классу.
– Урок окончен. Можете идти.
Домашнее задание она не задавала. А зачем? Его ведь уже года три назад как запретили, то ли из-за того, чтобы не перегружать детей, а может, еще зачем-то. Как обычно, учителям никто ничего не объяснил, просто поставили перед фактом.
Следующие три урока прошли почти без эксцессов. На всякие мелочи, вроде игры на китайских портативных консолях, Виктория Сергеевна старалась не обращать внимания. Во-первых, счастливых обладателей модных дивайсов было не так уж много. Ну, а во-вторых, игрушку все равно не отберешь, родители по судам ведь потом затаскают! Бывали уже прецеденты…
Наконец бюджетные занятия закончились, и Виктория Сергеевна спустилась на первый этаж, в столовую. До визита правозащитницы оставалось еще полчаса, сидеть же в учительской не хотелось совершенно.
Она взяла у буфетчицы стакан чая и булочку. Обведя зал взглядом, Виктория Сергеевна заметила сидящую за крайним столом Веру Викторовну. Ее ровесница, она когда-то преподавала физику. Теперь, после того, как все, что относилось к точным наукам, объединили в один предмет, Вера так же, как и Виктория, вела естествоведение.
Поздоровавшись, учительница села напротив и отпила маленький глоток. Скривилась. Пойло, которым Китай завалил рынки, напоминало чай весьма отдаленно. С другой стороны, порошковые соки были еще хуже. Как говорится, что в лоб, что по лбу.
– Ну, как жизнь молодая? – Вера поглядела на нее поверх очков.
– Ключом бьет. Причем, исключительно по голове. Сама-то как?
– Потихоньку. У нас в общаге в соседнем корпусе клопов травят, так всех жильцов оттуда к нам перевели, – вздохнула Вера Викторовна.
– Мда…
Они поболтали еще минут десять, затем пошли в спортивный зал. Там уже расставили лавки, на которые классные руководители рассаживали школьников.
– Зачастили что-то правозащитники. Второй раз за месяц уже приезжают, – прошептала Вера Викторовна.
– Тщщ! – шикнула Виктория Сергеевна и быстро оглянулась по сторонам: не услышал ли кто? Вроде бы нет.
Зал постепенно наполнялся народом. Из преподавательского состава пришли все, да и немудрено. За неявку вполне могли влепить выговор с занесением, у Виктории уже был один такой. Так что хочешь – не хочешь, а присутствовать придется.
Прозвенел звонок, и на сцену вышла завуч.
– Друзья! Сейчас перед вами выступит потомственная жертва голодомора и сталинских репрессий, ум и честь нашей эпохи, голос поколений и совесть нации, глава международной группы «Покаяние 21 век» известная правозащитница Ковалева Людмила Марковна! – завуч захлопала в ладоши и отступила на несколько шагов назад.
На сцену в сопровождении крепкого молодого человека поднялась древняя старуха. Поддерживая ее под локоть, мужчина довел правозащитницу до микрофона. Там она решительным жестом отмахнулась от помощника и возопила:
– А вы уже покаялись в ужасах сталинизма?!
«Ну вот… – тоскливо подумала Виктория Сергеевна, – опять старая песня. Неужели не надоело еще?»
Дальше она уже не слушала. Изобразив на лице повышенное внимание, учительница стала думать о своем. И было о чем! Со следующего месяца опять обещали рост тарифов на свет и воду и, вроде, даже собирались ввести налог на воздух. По телевизору объясняли, что это нужно для снижения уровня выдыхаемого углекислого газа. Мол, для экологии так будет лучше.
Между тем потомственная жертва голодомора вошла в раж. Тряхнув седыми лохмами, она набрала в грудь побольше воздуха и разразилась длинной тирадой:
– Завоевания международного правозащитного движения необходимо не только сохранить и развивать, но и совершенствовать теоретически и методологически! Мы должны внимательно изучить творческое наследие таких великих мыслителей и борцов с режимом, как…
«Да когда ж ты уже заткнешься?»
Виктория Сергеевна мельком глянула на сидящих рядом учителей. Большинство внимательно смотрело на сцену, лишь несколько человек, из тех, кто постарше, откровенно скучали.
– Настало время окончательно покаяться перед нашими европейскими партнерами! – совесть нации потрясла кулаком. – Взяв курс на …
«Похоже, встреча будет долгой…– тихо вздохнула Виктория Сергеевна. – Детей бы хоть пожалели. Им-то каково все это слушать?»
* * *
Выйдя из школы, Виктория вздохнула полной грудью и прищурилась от весеннего солнышка. Кивнув дворнику-индийцу, она медленно пошла прочь от здания. Ей не доверяли вести платные уроки, так что на сегодня рабочий день был закончен. От воплей правозащитницы сильно разболелась голова, теперь вся надежда оставалась на пешую прогулку. Может, полегчает?
Учительница вышла на проспект Умученных Кровавым Режимом. Когда-то, еще во времена ее молодости, здесь располагались различные мастерские, теперь же их сменили магазины. Виктория Сергеевна на мгновение задержалась возле витрины одного из них. На ней огромными буквами было написано: «Японские телевизоры с голосовым управлением! Антенна не нужна! Объемное изображение! Двадцать языков на выбор! Инвалидам умственного труда скидка – 50 %!»
Виктория тяжело вздохнула. После окончательного решения вопроса о спорных территориях Страна Восходящего Солнца выбросила на рынок изрядное количество подобной электроники. Что характерно, по совершенно бросовым ценам. Даже она со своей зарплаты, всего за полгода работы, смогла насобирать на такой.
Дойдя до памятника Первому Реформатору, она свернула на площадь Мицураева. Здесь располагался открытый совсем недавно детский военно-спортивный клуб «Газават». Вжав голову в плечи, учительница так быстро, как только могла, перешла на другую сторону улицы.
Остановилась. Перевела дыхание и только теперь посмотрела в сторону клуба. Возле него стояли две большие черные машины с флагами на капоте. Людей поблизости она не увидела. Смахнув украдкой со лба пот, Виктория Сергеевна пошла дальше.
В небе, совершая невероятные кульбиты и натужно ревя винтами, пронесся вертолет. Чудом не задев рекламный щит, он скрылся за крышами домов. Похоже, кто-то из больших начальников опять отнял у пилота штурвал.
Миновав пару кварталов, учительница вышла к Пустоши. Так в городе называли довольно обширный район, застроенный пяти- и девятиэтажками. Пустошь возникла около трех лет назад, когда в стране в очередной раз повысили налог на недвижимость до совсем уж непотребной суммы. В результате тысячи семей неплательщиков выселили в скоро отстроенные китайскими рабочими общаги. А освобожденные дома начали сносить под более перспективную застройку.
Пустошь, однако, стояла до сих пор неосвоенная. В городе по этому поводу ходили слухи, что хозяйствующие субъекты никак не поделят эту территорию между собой. В результате район был отключен от всех коммуникаций, но никаких строительных работ там пока не начинали.
Днем на окраинах Пустоши было почти безопасно. Виктория Сергеевна это знала точно. Как-никак дважды в неделю сюда ходила. Вглубь, конечно, соваться не стоило, так она и не собиралась. Нужный ей дом находился совсем недалеко. Светло-серая пятиэтажка, в проплешинах от пожаров и с выбитыми окнами, – вот конечная цель ее сегодняшней прогулки.
Учительница почувствовала внимательный взгляд откуда-то со стороны дома. Расслабленно-оценивающий, на мгновение он скользнул по ее фигуре и словно растворился в воздухе. Как не было его! Виктория Сергеевна поежилась, однако не остановилась.
Подойдя к ржавой, в каких-то подозрительных потеках двери подвала, она постучалась условным стуком. Спустя пару секунд на уровне ее глаз в металле прорезалась узкая щель. С той стороны кто-то внимательно глядел на Викторию.
Вдруг без малейшего скрипа дверь подалась в сторону. Учительница без колебаний шагнула в полумрак подвала. Ее уже ждали. Бородатый мужчина лет шестидесяти, в шерстяном мягком свитере и мешковатых брюках, близоруко сощурился.
– Здравствуй, Вика, – он мягко улыбнулся и протянул руку, помогая ей снять куртку.
– Здравствуй, Петя, – она улыбнулась в ответ.
Петра Алексеевича, преподавателя русского языка, она знала давно. Долгие годы они работали вместе в одной школе, но несколько лет назад его уволили. Уж слишком бурно он возмущался очередными нововведениями. Пытался что-то доказать и объяснить, письма писал в разные инстанции. Вот и дописался.
Русист провел ее по слабоосвещенному коридору. Несмотря на то, что генератор пофыркивал где-то совсем рядом, его мощности было явно недостаточно.
Они вошли в комнату. Там за самодельными партами сидели пятеро. Ашот, Сергей, Маша, Инна и Гаспар. Трое из ее класса, двое из параллельного. Дети, которые хотели учиться. И разве это их вина, что у родителей не хватило денег, чтобы оплатить уроки вне бюджетного минимума?
– Здравствуйте, – она улыбнулась и подошла к доске. К самой обычной, школьной доске, на которой пишут простым мелом. – Сегодня мы разберем понятие функции.
