* * *
Над городом моим – зима… Зима… Зима…
И облаков седая бахрома…
И день, как зайца хвост, – короче вдоха.
А я к тебе – во сне и наяву
Иду, бегу, лечу, кричу, зову…
В метелях дум твоих – снежинка-кроха.
Замри на миг. Я – эха тень. Ааа-у-у-у…
Узоров снежных хрупкую канву
Погубит солнце поцелуем жгучим.
И пусть разлуки все предрешены.
Но, от сегодня до моей весны,
По млечному ручью – чуть-чуть…
Излучин…
* * *
Холода пророчит календарь.
Но уже задористо-упрямо
Город, упакованный в январь,
Ловит солнце куполами храма.
Сеть проталин обвила бульвар.
И хотя сюжет по-зимне скушен,
Но фонарно-жёлтый канделябр
Ледяной метелью не потушен.
И уже сугроба серый ком
Петь готов весенние мотивы.
И воркует голубь под окном.
И синицы громко говорливы.
* * *
Увидеть, вдруг, как красит серебром
Небесный полог звездная роса.
Наполниться до краешка добром,
Впуская в сердце веру в чудеса.
И без раздумий, под углом, в пике
Уйти. Не различая – низ и верх.
И, зажимая звёзды в кулаке,
Вкусить тебя, как первородный грех.
И рисовать на вираже цветы.
Мешая на мольберте жизнь и смерть.
И, забывая «Я», остаться в – «ТЫ»
И никогда о том не пожалеть.
* * *
Шар солнца закатился в тень устало.
Спешит зажечь звезду фонарщик-вечер.
Полупрозрачной ночи одеяло
накидывает скромно клён на плечи.
Жука березка спрятала на ветке.
Дуб задремал, считая дни свои.
И только соловей своей соседке
рассказывает сказку о любви.
* * *
Я?
Тень,
за тобою
спешившая.
Эхо,
твой крик
повторившее.
Пешка,
гамбит совершившая.
Сердце,
вместившее шип…
Солнце
за облако спрятано.
Гаснет дыхание смятое.
Небо,
пропахшее мятою,
мой растворяет
всхлип…
* * *
Когда январь капелями в ночи
Снежинок след смывает без остатка,
А верный мой «барометр» урчит
И зябкий нос не прикрывает лапкой,
Когда суливший холода прогноз
Вдруг почками березовыми вспухнет –
Шальными снами ухожу вразнос,
Сбивая ритмы на небесной кухне.
* * *
Ну, наконец! Март греет ветров струны.
Как на дрожжах растет младенец-день.
Пень, щегольнув перед березкой юной,
Сдвигает шапку снега набекрень.
Все реже небо хмурится. Всё выше
Котов, в весну влюблённых, голоса.
Опять сюжеты сказочные пишет
Манящая дороги полоса…
Дома, очнувшись после зимней лени,
Наперебой капелями стучат.
И гладит солнце голые колени
Одетых в мини молодых девчат.
* * *
Весны гигантское цунами,
Как щепку, смыло мой покой.
Опять я в ссоре с зеркалами,
И в несогласии с собой.
Опять от доводов рассудка
Сбегает легконогий сон.
Но…
Сердце обнаженно-чутко
Пьёт соловьиный перезвон.
И май оттенком лазурита
Небесный красит окоём.
И прошлогодние обиды
Смывает солнечным дождём.
* * *
Тучка, по звездной гуляя глади,
что-то шепнет луне.
Мягкими лапками Счастье гладит
губы мои во сне.
Гвалт голубей распугает утром
снов торопливых тень.
Счастья тепло – драгоценность будто
в сердце храню весь день.
* * *
Разбивая на осколки вечер,
Вдруг сорвется с высоты звезда.
И решив, что друг без друга легче,
Люди расстаются навсегда.
Грусть и Боль зайдут к ним в дом без стука,
Словно закадычные друзья.
И главу с названием «Разлука»,
Впишут двое в книгу Бытия.
* * *
Повозкой бренной катит жизнь земная,
пока небес мы жаждем благодать.
И всё-таки приходится признать:
создатели и ада мы, и рая…
Поверить надо в мудрость бытия,
и жизнью насладиться в полной мере,
и быть счастливым в этой твердой вере.
Раздутое поглубже спрятав «Я».
* * *
Беззвучно, лишь искры… Ломаются копья стрельцов.
Костры догорели. Ни дров, ни надежды в помине…
Я с детства училась – всегда сохранять лицо.
Но кто-то придумал закон параллельных линий.
Я сбилась со счёта. А осень плодит цыплят
и желтых, и рыжих… И гонит их ветром в кучи…
Большое – лишь издали… Время, суровый взгляд,
на плечи – крестом. В подарок – венец колючий.
Желанья, как прежде, – ладошки мои согрей,
сквозь годы – губами, к губам моим, теплым вдохом…
Но ты вечный пленник суровый седых декабрей.
Мне плохо…
* * *
догорает луны свеча,
крася мир серебристым светом…
нить, меж нами рванув с плеча,
просто помни, родной, об этом:
если терпким глотком любви
опьянит тебя сновидение –
не зови меня… не зови,
я теперь не твоё спасение.
если вспышкою – свет зари
силуэт мой тебе рисует,
не зови меня… не зови.
не трепи моё имя всуе…
если страх, угнездясь в груди,
оплетёт безнадёгой стылой –
не зови меня… не зови,
я тобою убита, милый,
и проклятия сгоряча
ты в себя не вонзай при этом…
пусть сгорает луны свеча,
крася мир серебристым светом…
* * *
Нет, ты не знаешь, что такое – БОЛЬ.
Всепоглощающая боль. До дрожи.
Когда нет выхода. Хоть плачь. Хоть вой.
Я просто рана… Без кусочка кожи.
Нет, ты не знаешь, что такое – ЖИТЬ,
Когда нет воздуха, нет неба, солнца, света.
А жизнь заключена в одном – молить:
«Скажи, любимый, ну за что мне это…»
Нет, ты не знаешь, что такое – ЖДАТЬ
Забвения. Когда ты станешь лишним.
И плачут свечи, слушая опять:
«Не ведал что творил. Прости его, Всевышний».
* * *
Рейс отменили. Ковер-самолет опять
сдали в починку. А ступу закрыли в карцер.
Тоже наука – покорно себя терять
и забываться в русалочьих лунных танцах.
Перезагрузка. Подсчёт неудач и снов.
Сказка любви, к сожаленью, давно забыта.
Не обмануть себя, если уже готов
круто менять декорации лиц и быта.
Лезут советы. Толпою, со всех сторон,
все выясняя про цену – чего я стою?!
Но… из церквушки плывёт колокольный звон,
значит, есть шанс отогреться чуть-чуть душою…
* * *
Рыжее-рыжее солнце веснушки
Яркими брызгами сыплет на нос.
Ветер берёзкам лохматит макушки.
Ландыш пыльцой мажет крылышки ос.
Юно пушится на клумбе – крапива.
Красною брошью – цветы лохмачей.
Из-под бугра убегает игриво,
Майскими звонами полный ручей.
Белой фатою – черёмух цветенье.
Птичий концерт от темна до темна.
И замирает душа в упоенье
В час, когда громом хохочет весна.
