* * *
Как уйти от этого проклятья,
Когда душу тянет изнутри,
Вся в крови душа, как на распятье,
И не в силах губы говорить.
Как уйти мне от болезни этой,
Когда боль и разум – два врага,
И друг к другу им пощады нету,
И они на разных берегах.
Берег тайн души, весь в острых скалах,
Там в пещерах, темных и слепых,
В тайниках лежат мои печали,
Облаченные в туманный стих.
Заперев их за семью замками,
Паутиной нервов обернув,
Я оставлю берега печали
И на берег радости вернусь.
Здесь все просто, чисто и спокойно,
И в окне играет солнца луч,
Что ж еще? Но видны за рекою
Над скалистым брегом стаи туч.
Здесь игра улыбок, ропот ветра,
И цветы, и песни хороши,
Только нет того, былого света,
Только нету той, былой души.
Оттого не знаю я покоя,
Оттого-то замерли слова,
Ведь в пещерах то, что было мною,
А теперь я, вроде, не жива.
МОЛОДОСТЬ
Молодость моя, птица вешняя,
Улетаешь вдаль ветром бешеным.
Покаянный мой, свет лазоревый,
Мне б не знать тебя, как и горя бы.
Голубых надежд тропы пройдены,
Мне б не знать тебя, как и родины.
Молодость моя, песня ясная.
Мне б опять любовь злую, страстную.
Мне б не знать потерь, одиночества,
Мне б опять в твой дом, стать высочеством.
Мне бы вина пить, вина ханские,
В зеркала смотреть венецианские.
Молодость моя, цветик аленький,
Мне бы стать на жизнь снова маленькой.
В утро красное и в ненастие
Увлекалась бы вновь словом страсти я
И слагала б вновь песни горькие,
Повенчалась вновь с ясной зорькою.
И несла б свой крест, Евой даденый,
Молодых невест, платьев свадебных,
Горьких вдовьих дум, и раскаянья,
И больших грехов, неприкаянных…
Молодость моя, роза алая,
От горючих слез обветшалая.
БЕЛЫЙ ВОРОН
Я – альбинос, не трупоядец,
Люблю тепло и ясный свет,
А мне твердят, что тунеядец,
Не проживу и сотни лет.
Унижен я, лишен свободы,
Меня замучила беда,
Я заслужил проклятье рода,
Сегодня, завтра – навсегда.
Проклятье родово свершилось:
Изранен другом, я упал,
Мои сородичи столпились,
И брат мой в глаз меня клевал.
Родитель круто рвал мне перья,
Сестрица крылья стала драть.
Не сосчитать мои потери,
Души не смог я отстоять.
Теперь я в небо не летаю,
Я стал и мрачен, и болтлив,
Лишь об одном сейчас мечтаю:
Чтоб был я сыт и был бы жив.
1999
* * *
Приемля боль и одиночество,
В беде останусь я одна.
Моя судьба, твое высочество,
Зачем такой ты мне дана?
Зачем любовь грешит изменою?
И почему я в пустоте?
– Когда не хочешь быть смиренною,
Бог не сопутствует мечте.
Моя судьба – одно мгновение
В потоке вечности – лишь нить,
И времени прикосновение
Не суждено мне изменить.
Мне нужен свет добра и радости,
Ведь я живу одной душой,
Пусть для меня участье сладостно,
Но я довольствуюсь собой.
Живя средь тьмы и непризнания,
Приму я вызов жизни злой,
Дарить я буду свет и знание,
Останусь я самой собой.
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ
Пусти меня, мой Черный ангел,
Сними свою петлю.
Мой грешный мозг по Богу плакал:
“Господь! Люблю”.
Моих ушей тягучим ядом
Соблазнов не смущай,
Мне холодно с тобою рядом,
Мессир, прощай!
Мой черный спутник, не охоться
За льдом моей души.
Остановись, Христа побойся, –
Молюсь в тиши.
Своими мрачными крылами
Надежды не скрывай,
Любви, любви прошу меж нами,
Мессир, прощай!
Мне скорбь завешивает сердце
Туманом сна и слез,
Я открываю к Богу дверцу,
Одна, всерьез.
2000
БЕССОННИЦА
Бессонница, бессонница…
А за окном метель,
Беснуется и ломится
В мою постель.
Под завыванье вьюжное
Смыкаются глаза,
И голосом натруженным
Вещают образа.
Бессонница, бессонница…
Кромешный ад в ночи.
Судьба к судьбе приклонится,
Взывает и кричит.
А в предрассветном мареве,
В заснеженном окне
Мои надежды старятся
И ропщут мне.
1999
* * *
Я выпала из времени,
Как тот немой скрипач,
Чью тяжесть злого бремени
Уносит скрипки плач.
Как трудно приспособиться
К ушедшему “вчера”,
А “завтра” в окна ломится,
Его встречать пора.
Ушла пора автобусов,
Пришла пора такси
И мощных аэробусов
С огромными шасси.
Пришла пора компьютеров,
Немого языка,
Банкиров, дистрибьютеров,
Особого мирка.
Мои собратья собраны,
В пыли архивной спят,
Побиты, смяты, попраны,
Без званий и наград.
А я брожу по улице,
Ловлю печальный след
Того, что уж не сбудется,
Того, чего уж нет…
1999
* * *
Грустно, грустно на душе,
Одиноко.
Рвутся мины на меже
Старых окон.
Весь в затейных изразцах
Новый город…
Смотрят старые глаза:
Голод, голод.
Нищета несет свой крест,
Тяжко, зыбко…
Мне бы перемену мест
Да улыбку.
Трубы, трупы, мошкара
И убийцы,
И сегодня, и вчера –
Злые лица.
Где высокий интеллект,
Замер словно,
Мы живем на склоне лет
Бездуховно.
Сколько будут нас кормить
Светлым раем?
Мы в аду не можем жить,
Вымираем.
1999
