Перевод с осетинского В. Татаринова
* * *
Великому осетинскому актеру
Бало Тхапсаеву
По ущельям весна бушевала,
Нарастал нестерпимый зной,
После трудного боя,
усталый,
Царь алан
возвращался домой.
В Алагирском ущелье диком
Царь велел устроить привал.
Окруженный свитой
владыка
В честь победы своей пировал.
Полыхали костры.
Ржали кони.
Догорала на кручах заря.
И толпа
застывала в поклоне,
Как на бога,
молясь на царя.
Лишь одна только девушка
мимо
Устремляла влюбленный взор.
Красотою она затмила
Самых ярких своих сестер.
И как будто их только двое
Было в целом свете сейчас,
С улыбавшегося ей воина
Не сводила красавица глаз.
Был он молод
и ладно скроен,
Был под стать седоку
его конь,
То копыта взносил над землею,
То вставал на дыбы – только
тронь!
Царь заметил их
и молчаливо
Наблюдал,
позабыв торжество,
И какое-то чувство ревнивое
Шевельнулось
в сердце его.
Он привык повсюду
быть первым,
В нем обида
крута и темна.
Вот кивает царь слугам верным:
Разузнайте, мол,
кто она.
Слуг как будто бы сдуло ветром.
Все узнали они точь-в-точь,
Доложили:
– Рабыня это
И раба презренного дочь.
Ваших дум она недостойна,
Вот уже почти целый час
Смотрит только на жалкого воина
И не смотрит,
владыка,
на вас!..
Царь,
признаться,
был в огорченье,
Красота –
хоть веди к венцу.
Но с рабыней
и развлеченье
Повелителю не к лицу.
Он велит прогнать ее слугам,
Те исполнили царский приказ,
Увели,
но от милого друга
Не могла отвести она глаз.
И когда со стоянки краткой
Войско снова тронулось в путь,
Шла она за всеми
украдкой,
Не хотела с пути свернуть.
…Царь вернулся на землю родную,
Царь старейшинам пир задает.
Именитые гости пируют,
Обсуждая удачный поход.
Вдруг
в разгаре веселья хмельного
Вздрогнул кубок в царской руке.
Ту прекрасную девушку
снова
Царь увидел невдалеке.
Был опять
на юного воина
Устремлен взгляд ее очей.
Тут взыграло в царе ретивое,
Посылает он слуг за ней.
Царь окинул девушку взглядом:
– Что ты здесь позабыла,
скажи?!
Отвечай,
чего тебе надо,
Без уверток и низкой лжи?! –
На царя она поглядела,
На старейшин бросила взор
И ответила
просто и смело,
Словно с равным ведя разговор:
– Я не знаю,
чем ты недоволен,
И отвечу тебе,
не солгу:
Полюбился мне юный воин,
Так, что жить без него
не могу.
Знай же, царь,
что причина эта
Вслед за вами меня вела.
Я пошла бы за ним на край света.
Да и дальше б, наверно, пошла! –
Словно с ясного неба громом
Были все там поражены.
Повелитель нахмурился грозно:
– Нет страшнее твоей вины!
Как осмелилась ты,
рабыня,
Нарушая обычаи гор,
Объясняться в любви мужчине
И смотреть на него в упор!.. –
Царь велит отвести ее в поле,
Привязать к хвосту скакуна.
Преступившая царскую волю,
Пусть погибнет в мученьях она.
Но все так же,
гордо и смело,
Возразила владыке она:
– Царь,
ты властен только над телом,
А любви моей
смерть
не страшна.
Может быть, я и впрямь виновата,
Но веди до конца игру,
И согласно веленьям адата,
Я сама
себе смерть изберу.
Пусть играет музыка громче,
И мой милый,
сев на коня,
В пляске бешеной пусть затопчет
Неудачливую меня!.. –
Люди ахнули.
Багроволицый,
Царь
Махнул музыкантам рукой,
И под юношей
легкой птицей
Заплясал скакун вороной.
Вот и слуги,
скрывая жалость,
Положили ее на траву.
И как будто бы все смешалось,
Что в бреду,
а что наяву.
Облака в синем-синем небе,
Пляска
вздыбленного скакуна…
Закричала,
как раненый лебедь,
И умолкла навеки она.
Лишь тогда,
очнувшись от крика,
Покачнулся воин в седле,
Посмотрел на собравшихся дико
И за милой
прянул к земле.
Прерван пир.
Наземь кубки брошены.
Все смотрели,
оторопев,
Как он мчался с бесценной ношей
По крутой и узкой тропе.
На секунду
застыв над Ардоном,
Грянул вниз он
с высокой скалы,
И над ними
в ущелье бездонном
Молчаливо
сомкнулись
валы.
