* * *
Холодной изморосью полон горизонт.
Всех меланхолия грызет
И нету смысла лезть под зонт.
Я снял бы шляпу, будь она на голове.
Скворечник вышел бы сове,
Будь шляпа больше. Бог есть свет.
Поэтому он носит нимб. Будь он любовь,
Носил бы тоже нимб. И вновь
Мне дьявол шепчет: «Не злословь».
* * *
Как роза – головой в туман,
Пылающей от темных дум.
Вильнет направо и налево – вроде пьян –
Трамвай, закатится под ЦУМ.
Пожалуй, не сходил давно
Возле вокзала – пропустить
Рюмаху странствий, глянуть в путевом кино,
Как мимо шелестят кусты.
Всего то дел, что сорван мак
Печали, а не голова.
Пора уже забыть, что, где, когда и как –
Мозг охмурившие слова.
* * *
Неохота шевелить
Эти угольки в золе.
Словно б расцвели
Маргаритки – только злей
Жгутся. Лучше тронь рукой
Жар холодный мой.
* * *
Огромной перевернутой пилой
Распиливают горы синеву.
Так было бы, когда б не серый слой
Тяжелых туч. Бумагу разорву
С черновиком письма. Грез наяву
Хватило вдоволь – как зубцы пилы
Они прошлись по прошлому. Ты льву
В зверинец отнеси стакан золы
Моих страниц сгоревших. И протри полы.
* * *
Недовольный небосвод
Показал бы нам язык –
Хмурую луну.
НО все пройдены азы…
Лекарь – звездозубый рот
Тучей обернул.
* * *
Диоген – сын менялы Гикесия. Значит,
Был банкир его папа. Я б стал с ним вампиром,
Потому что предсмертный философа пир
Из сырого – клянусь – осьминога был. Смачно
Жрали псы это мясо. Обильной подачкой
Диогена не сыты, от бедер и икр
Самого отрывали куски, хищный рык
Издавая. И вскорости умер на даче
(Продан в рабство, поскольку пиратами схвачен)
Богача Ксениада, в Коринфе, рабом
Престарелым. А может, в Афинах – любой
Вариант не доказан. Терзала холера,
Так что свеж осьминог ли был – тоже вопрос.
Ксениад, на печаль свою средств не жалея,
Изваяние пса на колонне вознес.
У Лаэрция это прочтя, ошалел я.
* * *
Грешник тоже невесел,
Но дьявол унылее всех,
Потому что не месит
Уж давно палец тело. Орех
Вместо черепа. Тесен
Вход в святилище песен
Фимиамово-звучных. Помех,
Ясно, тьма, хоть чудесит
Грешник тоже.
Чудеса чудесами, а весит
Слишком много желательный грех
В нашей жизни, поэтому смех
Отвечает пророку. Безлесен
Мир морали, но дьявола бесит
Грешник тоже.
* * *
Равнодушный снег
Тихо падает на грязь,
Как туман во сне.
Равнодушный снег,
Что ни делай, кос и нем.
Исчезая и смеясь,
Равнодушный снег
Тихо падает на грязь.
* * *
По обе стороны трубы – два фонаря.
Всебог на азимуте том. В ночи горя,
Глазами кажутся, труба же – носом хари.
И зоркий взор в меня нацелен. Знать, не зря.
* * *
Вера – желтый лист.
Осень сбила его прочь.
Дескать, лишний риск
Колдунам по кабакам
Адом рай в ночи толочь.
* * *
Бросил мне в лицо
Ветер с веток старый снег,
Как на кол кольцо.
Показалось – звездопад
В парке – тусклом полусне.
* * *
Сусаноо вообще японский бог.
Аматэрасу раскусила его меч,
Чтоб девочек-богинь родить. Как боб
Он ожерелье грыз ее – и лезли встречь
Из ожерелья вкусного того
Все боги-мальчики. Додумайся наречь
Такое место ожерельем! Вот
Идея! Ясно, фиговый листок пустяк.
Но домыслы оставим. Бог убьет
И змея. Пусть другая – без жены никак!
Беря спасенную и строя дом
Для брака, спел Сусаноо близ родника
Пять строк, навеки ставших образцом.
* * *
Наискось – ветер ночной.
Парк под неполной луной
Снег посронял уже с веток.
Тихо пройду стороной.
* * *
Был бы Пушкин – шмальнул бы «Послание к спонсору»,
Но посланий писать неохота,
Потому что на почте ворота
Нараспах то ль на вход, то ль на выход – непознано.
Впрочем, деньги легко бы на марку
Накопить, да слова вот топорщатся козлами
(В профиль «хэ») – и, конечно, насмарку
Класть бревно красноречья изысканно-грозного,
Как Чечня, на слова эти, чтобы
Чурбаны подкатить под тур-шопы
Коммерсантов (в путь – книги, увитые розами).
* * *
Сердце ушами прядет, как косой.
Каждому сыплю на раны я соль.
Рот бы зашить – ведь сосать даже лучше
Жизнь всею шкурой, как лакомый сот.
* * *
Сдуру хоть бы купить соловья:
Оторались битлы и Высоцкий.
Лента в патлах змеиной полоской
И косица – обломок копья.
Что за песня! Да жаль – не моя.
Дай им бог воскурять ладан росный,
Когда солнце желтеющей розгой
Хлещет землю, как с дуба свинья.
В тинистом пересохшем пруду
Могут рыбы играть в чехарду:
На два пальца воды там осталось.
Соловей мой наверно б молчал,
Потому что давно примелькалась
Эта местность под розгой луча.
