Топонимика является особым разрядом лексики, где связь языка и истории выступает особенно ярко и зримо. Изыскания в этой области уже позволили прояснить и уточнить многие важные вопросы исторической этногеографии нашей страны. Обращаясь к топонимике Северной Осетии, необходимо, в первую очередь, отметить фундаментальный труд известного ученого А.Д. Цагаевой, работа которой является превосходной базой для дальнейших исследований в этом направлении. А они необходимы, т.к. несмотря на то, что топонимией Осетии занималось не одно поколение лингвистов, историков и краеведов, остается немалое количество названий населенных пунктов, местностей, гор, рек, этимология которых является спорной или вовсе затруднена. В данной статье мы рассмотрим вопрос, связанный с гидронимикой Осетии, и позволим себе ряд соображений по поводу этимологии названия главной водной артерии республики – реки Терек (известные более ранние названия – Ломеки , Фермодонт, Аландон и др.).
Прежде всего надо сказать, что по данному вопросу доминирует мнение о производном названии реки Терек из тюркских языков. Так у А.Д. Цагаевой мы находим: «… Современное название реки Терек (осет. Терк) восходит, очевидно, к тюркским языкам1. В «Этимологическом словаре русского языка» Фасмера по этому поводу имеется: «…Терек выводится из балкарского «терк» – быстрый, резвый, буйный»2. (Балкарский язык входит в тюркскую языковую группу). Формально данная точка зрения является вполне приемлемой (мы не будем рассматривать её слабые и сильные стороны), т.к. с первого взгляда она соответствует критериям сравнительно-исторического метода в языкознании – фонетическому, морфологическому, семантическому. К тому же, письменные и археологические источники свидетельствуют о появлении тюркоязычных кочевников в левобережье среднего течения Терека и в его низовьях, начиная с VI – VII веков н.э. Высказывавшиеся иные этимологии слова «Терек», кроме некоторого звукового соответствия, не имели, видимо, под собой надежного обоснования и в науке не утвердились.
Ниже нам хочется высказать иное, отличное от утвердившегося, толкование смысла, заложенного в слове «Терек». (Заметим лишь, что в осетинском языке, кроме «Терк» мы имеем малоупотребительную форму «Терчыдон»). Для этого сначала рассмотрим несколько групп слов, в основе которых, как и в названии «Терек», распознается интересующая нас основа терек (тереч), восходящая к базе тер.
а) Первую группу слов можно объединить под значением «преграда», «препятствие», «ограничение»:
украинское торчи – плетень
болгарское стърча – вздымаюсь
русск. диалектн., дерёжка – занавеска на окне
английское торос – нагромождение льда
итальянское тура – насыпь
польское старк – кол, колючка
осетинское старц – кол
монгольское, калмыцкое терме – решетка стены
персидское тёрёк – холм, верхушка, перевал
русское территория, держава
б) Вторая группа слов выступает в значении «защита»:
древнерусское тарч, торч – небольшой круглый щит
польское таркс – щит
старонемецкое тарче – щит
русское стеречь, сторож.
в) Третья группа слов более тяготеет к значению «опасность», «осторожность»:
осетинское тергади – наблюдать, держать в поле зрения
вайнахское терго – наблюдение
русское остерегись, остеречься
иранское тереч – опасность, берегись
г) Четвертую группу слов можно соотнести со словом «грабить»:
греческое стэрэо – отнимаю, лишаю
персидское тёрёх – грабеж
афганское тёр – банда грабителей, грабеж
осетинское ст?р – военно-разбойничья экспедиция
русское диалектное стырить – украсть3
Нас в первую очередь интересует идеосемантика всех перечисленных слов и групп слов. «Понятие идеосемантики составляет, по нашему убеждению, нерв и душу всякого исторического исследования в области лексики. Все, что характеризует лексику в ее познавательной функции, находит свое выражение в идеосемантике»4. Идеосемантика понятий «граница», «защита», «преграда», «опасность» на наш взгляд довольно очевидна, а все приведенные выше слова, по-видимому, генетически связаны с проосновой т(е)р, которую мы наблюдаем и в слове «Терек». Однако делать выводы из вышесказанного касательно реки Терек не представляется возможным, т.к. это всего лишь лингвистическая составляющая нашего предположения, которой в данном случае явно недостаточно.
Обратимся теперь к письменным и археологическим источникам, проливающим свет на наш вопрос, благо у нас есть такая возможность. Но прежде двумя-тремя штрихами обрисуем ситуацию, сложившуюся в юго-восточной Европе и на Северном Кавказе в эпоху раннего средневековья. После гуннского нашествия IV в н.э., когда внушительная часть алан, ввергнутая в водовороты Великого переселения народов, навсегда уходит вместе с варварскими племенами на Запад, в степи Прикаспия и Причерноморья, одно за другим начинают выплескиваться из глубин Азии тюркоязычные племена. С этого времени прекращается, как минимум, полуторатысячелетняя гегемония североиранцев в Великой степи, и она становится тюркской. Основная масса оставшихся аланов вынуждена отойти к предгорьям Кавказа, обжитым скифами еще в I тысячелетии до н.э. Стена Кавказа становится надежной защитой с тыла, в то время как со стороны степи можно ждать любых неожиданностей. В VI веке начинаются непростые отношения со вновь возникшими государственными образованиями юго-восточной Европы – Великой Болгарией и Тюркским каганатом, а затем и их преемником — Хазарским каганатом, ставшим на три столетия крупнейшим государством Восточной Европы. Но возвратимся в русло нашего повествования. Вот что мы находим в работе В.А. Кузнецова «Очерки истории алан»: «Определенно можно говорить лишь о том, что степи Предкавказья к северу – северо-востоку от среднего течения р. Терек (от поворота Терека на восток и до впадения в него Сунжи) принадлежали с VII века хазарам. Можно предполагать, что цепь аланских городищ с мощными культурными слоями, протянувшаяся по правому берегу Терека и укрепленная могучими рвами, была пограничьем с его постоянно тревожной жизнью – по ту сторону Терека лежала хазарская степь. Система правобережных аланских городищ Терека (правый берег возвышен и очень удобен для фортификации) по существу представляет собой систему небольших городков-крепостей, расположенных с интервалом 5-6 км и близко напоминающих аналогичные древнерусские крепости…» И далее: «Широкий и глубокий Терек, отвесный двадцатиметровой высоты его правый берег и густая сеть крепостей делали этот рубеж для кочевников труднопреодолимым»5. Об аланских крепостях, в том числе в долине среднего течения Терека, повествует нам известный археолог В.Б. Ковалевская6. Ф.Х.Гутнов отмечает, что в VIII-IХ веках н.э. наблюдается даже увеличение количества аланских поселений вдоль Терека7. В своем нижнем течении Терек часто становится рубежом в противостоянии арабов в войнах с Хазарским каганатом, а позднее, в XVIII веке, по нему проходила граница между Россией и Персией8. Возвращаясь к событиям VII-Х веков, необходимо также учесть так называемый «Кембриджский документ», т.е. письмо хазарского кагана Иосифа, в котором он упоминает пограничную реку Уг-ру, отделявшую Хазарию от Восточной Алании. Вопрос о локализации этой реки в исторической науке остается спорным, но доминирующим является мнение М.Н. Артамонова и Л.Н. Тумилева, вполне резонно отождествляющих реку Уг-ру с Тереком. Таким образом, мы видим, что р. Терек на долгие столетия становится границей между Аланией и степью.
К сказанному можно добавить пример немного иного характера, который, тем не менее, продолжает развивать нашу мысль. В III-II тыс. до н.э. на территории нынешней Сирии существовало несколько городов-государств, и в их числе Мари. Это было государство с высокой культурой и находилось оно на оживленных торговых путях, что давало населению возможность вести безбедную жизнь. Именно это привлекало взоры кочевых племен и любителей поживиться чужим добром, что принуждало владетелей Мари к активной военной деятельности. Несмотря на это в XVIII веке до н.э. Мари пало под ударами вавилонского царя Хаммурапи и больше не возродилось. До нас дошли глиняные таблички с ассиро-вавилонской клинописью того времени. На одной из них, хронологически близкой ко времени катастрофы, ученые прочитали донесение офицера пограничного поста в пустыне к царю Мари: «Передайте моему господину, что это от слуги его Банума. Вчера я покинул Мари и провел ночь в Лурубане. Сигналы посылали с помощью костров… И все деревни бенджаминов в районе Терка отвечали такими же сигналами. Охрана города должна быть усилена…»9 Здесь, как мы можем увидеть, построенный царями Мари город Терка и окружающие его деревни являются пограничьем.
Сопоставляя все вышеприведенные данные, позволим себе предположить, что название реки Терек тождественно словам «граница», «пограничная река». А там, где «пограничье», там всегда кроется «опасность», там нужны «преграда» и «защита» от «разбоя», «грабежа», там нужно «остеречься».
Возвращаясь к лингвистическому аспекту рассматриваемой нами задачи, нельзя не затронуть вопрос о языке, давшем нам слово Терек (Терк), а еще шире – все родственные ему слова с основой -тер. Даже по весьма не полным данным, ареал расселения народов, имевших в древности и располагающих ныне в своем языковом арсенале словами с интересующей нас основой, огромен. Он простирается от европейцев на западе до монголов на востоке, от славяно-балтов на севере до иранцев и семитов на юге. Мы знаем, что существуют такие слова, которые ещё в доисторические времена распространились среди различных генетически не связанных народов. В осетинском языке, например, таковыми являются кёрт (двор), кау (плетень), гён (конопля), цёхх (соль) и т.д. Рискнем предположить, что слово-прародитель с основой –тер – также было усвоено многими народами и затем в новых условиях приобрело различные оттенки и значения. Но не будем пытаться строить замок на песке, тем более, что в этом нет особой необходимости. В данной работе мы преследуем иную цель…
Выше мы попытались посредством соотнесения лингвистических данных с историко-археологическими показать смысловое наполнение слова «Терек». Но у нас имеется возможность для введения дополнительного компонента в данное исследование, который поможет, на наш взгляд, составлению более ясной картины. Известно, что народы Северного Кавказа являются обладателями героического Нартовского эпоса. В некоторых его национальных вариантах, таких как карачаевский, кабардинский, вайнахский, события зачастую связаны с рекой Терек. И лишь в осетинской нартиаде встречается загадочная страна Терк-Турк, т.е. соединение названия реки с этнонимом «турк»10. В одном из сказаний мы видим, как ранее погибший мальчик-нарт, отпущенный на один день из Страны мертвых, не находит лучшего использования этих драгоценных часов, как отправиться с отцом в военный поход в страну Терк-Турк11. Разжившись там скотом, они переправляют его через Терек и таким образом уходят от погони. Отсюда видно, что между терк-турками и нартами граница проходит по реке Терек. Этот сюжет частично отражает сложные взаимоотношения аланов (Нартов) с кочевыми народами Тюркского, а затем и Хазарского каганата12. Само же выражение « терк-турк» в лоне русского языка должно приобрести, на наш взгляд, форму «терские турки» или, скорее, «затерские турки», что-то вроде «забайкальские казаки», «заволжские немцы».
Конечно, нартовский эпос не является историческим источником, но характерно, что все народы, у которых имеется героический эпос, отчетливо отличают сказание от сказки. «Народ всегда ставил эпос над сказками, относился к нему с особой торжественностью и серьезностью. Это происходило именно потому, что в эпосе, в его образах и картинах народ действительно видел сквозь фантастическую оболочку отзвуки своего реального прошлого, свою доподлинную жизнь»13.
В Нартовском эпосе привлек наше внимание еще один сюжет, мимо которого мы не смогли пройти равнодушно. Он связан со сказочным боевым панцирем, который мы видим на кону в споре двух нартовских богатырей14. Вот что по этому поводу пишет Васо Абаев: «Цереков панцирь» – легендарный непроницаемый панцирь в нартовских сказаниях, который при крике «бой» сам выскакивал к герою»15. В словосочетании «Цереков панцирь» (осет. «Церечы згъар») слово «Церечы» мы склонны поставить в один ряд с такими вышеприведенными словами, как «стеречь», «тереч», «тарч», т.е. это панцирь «защищающий», «оберегающий».
Подводя окончательный итог под все изложенное, мы констатируем, что на наш взгляд семантика названия реки Терек близка таким словам как «граница», «пограничье», «пограничная река». Закрепиться в языках народов Кавказа и, в частности, осетинском это название могло в период VII – Х веков н.э., когда река Терек в действительности являлась границей между Хазарским каганатом и Восточной Аланией.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 А.Д. Цагаева. «Топонимика Северной Осетии» 1975 г., часть П, стр. 413-414.
2 Фасмер «Этимологический словарь русского языка» т. IV, стр. 47. 3 Все слова приводятся в русской транскрипции, не имеющей полного звукового соответствия с оригиналами.
4 В.И. Абаев. «Избранные труды», Владикавказ 1995 г., т. 2, стр. 71. 5 В.А. Кузнецов. «Очерки истории алан», «Ир» 1992 г., стр. 152-153 . 6 В.Б. Ковалевская. «Кавказ и аланы», «Наука», 1984, стр. 143-150. 7 Ф.Х. Гутнов. «Проблемы этнографии осетин», Владикавказ, 1992, вып. 2, стр. 48.
8 Л.Н. Гумилев. «Открытие Хазарии», Москва, 2003 г., стр. 167, 171. 9 К.П. Матвеев, А.А. Сазонов. «Пять жизней древней Сури», Москва, 1989, стр. 124.
10 Ю.А. Дзиццайты. «Нарты и их соседи», Владикавказ,
1992 г., стр. 86.
11 В.И. Абаев. «Избранные труды», Владикавказ, 1990 г., стр.221. 12 Бязырты Александр. «Нарты таурёгьты истори», Дзёуджыхъёу, 1993 г., стр. 82.
13 В.И. Абаев. «Избранные труды», Владикавказ, 1990 г., стр.285. 14 «Сказания о нартах», Цхинвали, 1981г., стр. 60.
15 В.И. Абаев, ИЭСОЯ, Москва, 1996 г., т. IV, стр. 308.
