* * *
Мы брели по этим дорогам,
Не жалея совсем о том,
Что прошли миллион порогов
И навеки забыли дом.
Мы скрывались в тумане рваном,
И над нами выла Луна,
Задыхаясь в безумстве пьяном –
Мы вдвоем, а она одна.
Мы доспехи свои бросали.
Так влюблены и так легки.
Ливни острые нас пронзали
И точили о нас клинки.
Разливая вино заката
На потрепанный небосвод,
Мы прорвались через «когда-то»,
Через «что-то», «зачем» и «вот».
По обочинам мчалось время
Липкой грязью, кровью, водой.
Только мы уж не будем теми,
Кого время берет с собой.
А пути все длинней и шире,
И у слов моих нет лица.
Пока мыслит последний в мире,
У дорог не будет конца.
Мы брели по этим дорогам,
А теперь мы уже летим,
Миновав миллион порогов,
Не пройдя и трети пути.
НЕИСТОВЫЙ МАСТЕР
Неистовый Мастер в зеленом камзоле,
Он небо иссек до кровавых порезов,
А день убегал, натирая мозоли,
От дикой зелено-грохочущей бездны.
Неистовый Мастер в зеленом камзоле,
Он Ночь ухватил за порочную руку,
И в тонкие пальцы кричащей от боли
Терновыми кольцами вдавливал муку.
Неистовый Мастер и Лорд исступленный,
Безумен в глазах полыхающий хаос.
Безбожно и бесчеловечно влюбленный…
И Ночь задыхалась, и мир задыхался…
Неистовый Мастер…Так нежно и странно
На сильных руках, осторожно скрещенных,
Он мертвую Ночь уносил за туманы,
Укутав плащом фиолетово-черным.
Трясущийся День под изорванным пледом,
Клюкою за тонкое небо цепляясь,
Обтянутым желтою кожей скелетом
Опять ковылял и кряхтел, спотыкаясь.
Распорото клювами птиц предрассветных,
Повисло лохмотьями драными Небо,
Устало, измучено, пусто, бесцветно.
И веки колышутся в мареве склепа.
И сил не оставило даже для бреда
К бессмертным гигантам простое касанье.
Под Небом, истерзанным тьмою и светом,
Забылось искавшее мощи и знанья.
DELIRIUM
Ночь с Луной бредут в раздумье,
Начиная вновь терзанья,
Превращая бред в безумье,
Обнажая дно сознанья.
И дают мне Вечность трогать,
И, выкручивая пальцы,
Открывают мне дороги,
Где бессмертные скитальцы.
Отодвинув двери локтем
(Только сам с ума не сходит),
Демон боли острым ногтем
По щеке моей проводит.
Кровь сверкает и темнеет,
И Луна отравой лиха
Языком с лица и шеи
Капли слизывает тихо.
И дугою выгибаясь, –
Леденящей позвоночник,
Я хриплю и разрываюсь,
И шепчу слова для Ночи.
Громкий шум незримых крыльев,
Перелет огромной стаи
К посиневшим пригвоздили
Двум ночным холодным сваям.
И в ладонях отсыревших
Ночь беспомощность качает.
Омут глаз позеленевших.
Это только лишь начало.
Тени с мутными руками
Стон по стенам расплескали.
Из границ тяжелой рамы
Выползает Зазеркалье…
В ПУТЬ
Слишком много мы выпили вместе дождя…
О банальной скорой разлуке
Ты раздумывал, небо глазами крестя.
Но зачем же ты резал руки?
Дали серых дорог, шелест спящих страниц
И бездонные эти лужи…
Вереницы дождем поразмазанных лиц
Не запомнить, да и не нужно.
Мне нельзя оглянуться, как в сказке той,
Надо молча достичь порога.
А иначе того, кто идет за мной,
Навсегда заберет дорога.
Белым пеплом цветы устилают весну,
Я твои зажимаю вены.
И боюсь, если я разожму хоть одну,
То останусь одна, наверно…
У меня на запястье алеет след,
Я не помню его, однако.
Я, наверно, носила стальной браслет –
Предпоследнюю шутку Пака.
А последней был маленький черный дрозд,
Щебетавший за мокрой рамой,
И разрушивший мир, что казался прост,
И тебе подаривший шрамы.
И с тех пор я тонула в твоих стихах,
А свои – отдавала ветру.
А чужие слова превращались в прах,
Как гнилое лживое лето.
А в далеких горах уже сходит сель.
Переждать бы одну неделю.
Белым пеплом
цветы
устилают
апрель.
Отдадим же долги апрелю!
