В моей книге «О времени, о людях, о себе» есть такие слова:
«Из всех политических и государственных деятелей Российской Федерации самое большое и деятельное участие в судьбе народов нашей республики принял Борис Николаевич Пастухов, один из самых замечательных людей, которые когда нибудь встречались на моем жизненном пути».
Благодарить Галазова, Дзасохова, Мамсурова за то, что они делали и делают для Южной Осетии, нет смысла: они обязаны были послужить своей Родине, выполняли и выполняют перед ней свой сыновний долг. Другое дело государственные и политические деятели России и других стран, которые с самого начала конфликта были и остались рядом с нами, в чужой для них стране, словом и делом поддерживали нашу справедливую борьбу, оказывали действенную помощь по прекращению кровопролития, по переводу дела на мирные рельсы. И сегодня, когда в Южной Осетии достигнут выдающийся политический результат, мы в спокойной обстановке должны осмыслить, оглянуться назад и, начиная с фазы обострения конфликта до его финиша в августе 2008 г., поэтапно, вдумчиво проанализировать все события этой 20-летней кровавой эпопеи, отдавая каждому свое. Мы обязаны высветить роль и значимость всех действующих лиц: и тех, кто предал нас в роковые минуты, и тех, кто стал рядом с нами в труднейшие для нас времена и отдавал душу и сердце народу Южной Осетии. Это мой призыв к теперешнему и последующим поколениям осетинской гуманитарной интеллигенции.
За восемь лет руководства Республикой мне запомнились многие имена. И первым из тех, с кем мне приходилось работать, заслуживает внимания несравненный и как Человек, и как Дипломат и Политик, Борис Николаевич Пастухов.
Б.Н. Пастухов – знаковая фигура советской эпохи. Первых секретарей ЦК ВЛКСМ было много. Однако, хотя Борис Николаевич занимал эту должность непродолжительное время, он остался в памяти народа как эталон. Он оставил после себя неизгладимый след.
У Бориса Николаевича – богатейшая биография, известная российской общественности. Но та же общественность мало знает о деятельности Пастухова-дипломата и политика после развала союзного государства. В постсоветское время он находился на ответственных должностях в правительстве Российской Федерации и занимался сложнейшими и труднейшими вопросами – национальными республиками и областями, оставшимися за пределами Российской Федерации. Ниже лишь отдельные штрихи о вкладе Б.Н. Пастухова в урегулирование ситуации вокруг Южной Осетии.
К сентябрю 1993 г., ко времени избрания меня Председателем Верховного Совета Республики Южная Осетия, грузино-осетинские отношения находились на точке замерзания. Созданная по Сочин-скому соглашению (июль 1992) Смешанная контрольная комиссия (СКК) практически прекратила свое существование.
Между тем изменившаяся обстановка, сложившаяся после Сочи, требовала возобновления политического диалога между противоборствующими сторонами. Для этого в первую очередь нужен был механизм, орган для налаживания переговорного процесса и проведения встреч противоборствующих сторон. В этой связи встал вопрос о возобновлении деятельности СКК. Эту работу в МИДе возглавил курирующий страны СНГ зам. министра Б.Н. Пастухов. Несмотря на противодействие грузинской стороны, по задумке МИДа и лично Бориса Николаевича, по новому проекту СКК права Южной Осетии значительно расширялись. Если раньше она участвовала в качестве наблюдателя, то по новому варианту комиссия становилась четырехсторонней, т.е. существенно повышался статус Южной Осетии: наряду с Россией, Грузией и Северной Осетией она становилась четвертой равноправной стороной. Несмотря на такое выгодное для нас изменение, местная оппозиция в лице Резо Хугаева и его единомышленников выступила против возрождения комиссии в любом формате, беспочвенно утверждая, будто воссоздание ССК есть уступка и подыгрывание грузинской стороне. Чтобы смягчить ситуацию, в Южную Осетию прибыли ответственные работники МИДа, а затем Пастухов пригласил оппозиционеров в Москву вместе со мной. Состоялись трудные и сложные переговоры, но опытному дипломату удалось переломить ситуацию, и 31 декабря 1994 г. соглашение об СКК было подписано. С тех пор по август 2008 г. СКК стала единственным и незаменимым механизмом, через который велась вся работа с грузинской стороной.
На первых заседаниях СКК стороны пришли к согласованному мнению – начать работу с подготовки проекта Меморандума о мерах по обеспечению безопасности и принципах мирного урегулирования.
В ходе подготовительной работы над документом большое значение имел приезд 16 апреля 1995 г. Б. Пастухова (вместе с лидером Демократической партии В. Лысенко) в Южную Осетию (Северную Осетию представляли Ю. Бирагов и Г. Джикаев). На следующий день состоялась сессия Верховного Совета, посвященная обсуждению проекта Меморандума. В своем докладе «О ходе урегулирования грузино-осетинского конфликта» я проанализировал ситуацию и дал высокую оценку согласованному сторонами и подготовленному к подписанию проекту Меморандума. На сессии с содержательной и политически выдержанной речью выступил Б.Н. Пастухов. Глубоко запали в сердца присутствующих слова Бориса Николаевича: «Россия была вместе с вами, и Россия всегда с вами будет оставаться». Верховный Совет одобрил проект Меморандума. В тот же день вечером документ был парафирован. Парафировали его: с Российской стороны Б. Пастухов, грузинской министр иностранных дел И. Менагаришвили, с Северо- и Юго-Осетинской – главы правительств Ю. Бирагов и В. Габараев.
Всю последующую работу по подготовке документа к подписанию возглавил Борис Николаевич и, к его чести, довел ее до логического конца. Меморандум был подписан 16 мая 1996 г. в Кремле, в кабинете президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина. Это был первый случай в истории, когда вопрос о Южной Осетии рассматривался на таком высоком уровне. На встрече Россию представляли Ельцин, Примаков, Пастухов и Галазов, Грузию – Шеварднадзе, Менагаришвили, Лордкипанидзе, ОБСЕ – Дитер Боден, Южную Осетию – Чибиров. Затем в приемной президента состоялось подписание документа, «закрепленное» бокалами шампанского.
По первоначальному варианту документ должны были подписать министры иностранных дел России и Грузии и председатели правительств Северной и Южной Осетии. Однако за день до выезда нашей делегации Москва предложила (думается, не с подачи грузинской стороны), чтобы от осетинской стороны документ подписали не главы правительств, а руководители республик. Однако такой неравноправный вариант нас никак не устраивал. Поэтому мы потребовали сохранить предыдущий вариант, иначе я отказывался вообще выезжать в Москву. Мои доводы поддержал и А.Х. Галазов. С пониманием отнесся к ним и A.Н. Пастухов. В итоге наша делегация в полном составе выехала в Москву; как и предполагалось ранее, Меморандум от нас подписал В. Габараев.
На второй день после подписания Меморандума Президентом РСО-Алания А.Х. Галазовым был устроен прием в представительстве Северной Осетии в Москве, в Покровском переулке. На нем присутствовали все участники кремлевской встречи, кроме президента России. На этом неофициальном приеме была достигнута договоренность о проведении первой встречи между мной и Шеварднадзе. Ахсарбек Хаджимурзаевич взял инициативу по организации и проведению встречи на себя, и она была назначена на 27 августа 1996 г.
Поскольку эта встреча была первой, МИД России, в лице Пастухова, взял на себя всю подготовительную работу. В эти месяцы мы с Борисом Николаевичем работали в тесном контакте. Большой интерес к встрече проявили и СМИ. За 20 дней до нее в «Независимой газете» было опубликовано мое интервью, которое наделало немало шума. В нем я слишком прямолинейно выразил накопленное за предыдущие годы недовольство в адрес руководства Российской Федерации, заявив, что «каждый житель Южной Осетии чувствует себя брошенным, если не преданным», что «Нынешнее состояние осетинского народа неестественно, и я уверен, что не сегодня, так завтра объединение состоится». Интервью вызвало резкую реакцию Тбилиси и Москвы, проявивших обеспокоенность предстоящей встречей. Поэтому сразу же последовали ответы Б.Н. Пастухова (корреспонденту «Интерфакса»), который постарался загладить острые углы.
На встрече во Владикавказе Российскую сторону возглавлял Пастухов. Перед открытием пленарного заседания произошел курьезный случай, из-за которого заседание началось в нервозной обстановке.
Подготовка к встрече с грузинским лидером происходила в обстановке, когда в Юго-Осетинском обществе, да и в руководстве республики имелись силы, которые усматривали измену национальным интересам в любых шагах по урегулированию конфликта.
Накануне встречи, вечером 27 августа, собрались делегации сторон, чтобы окончательно согласовать проект Заявления по итогам встречи. По предложению грузинской стороны в проект было внесено небольшое изменение, сводившееся к упоминанию в Заявлении о ранее состоявшейся встрече в Кисловодске президента России с руководителями Кавказа. Поскольку такое добавление ничего обидного, ущемляющего наши интересы, не содержало, мы дали свое согласие. Но в тот же вечер кто-то сообщил в Цхинвал председателю правительства Габараеву (он по статусу не входил в делегацию) об этом изменении и преподнес его как поправку, ущемляющую интересы Южной Осетии. Приняв за истину полученную информацию, Габараев следующим утром прибыл во Владикавказ и затеял постыдный скандал. Ни я, ни Ахсарбек Хаджимурзаевич не смогли угомонить его. Разрядил обстановку Борис Николаевич. Как писал журналист О. Цаголов в газете «Эхо», «буквально за несколько минут до открытия встречи просочилась информация о коротком, но эмоциональном диалоге между Борисом Пастуховым и Владиславом Габараевым, в ходе которого титулованному российскому дипломату пришлось даже пристукнуть кулаком по столу». Неловкость за поведение нашего премьера испытали все участники встречи от Южной и Северной Осетии.
Во Владикавказе была достигнута договоренность о проведении очередного раунда переговоров в Южной Осетии (пос. Дзау). Вся подготовительная работа к этой встрече вновь была возглавлена и проведена Б.Н. Пастуховым, но российскую сторону на самой встрече представлял зам. министра РФ по делам сотрудничества со странами СНГ Геннадий Матюшов. Под эгидой Бориса Николаевича прошла и подготовка третьей встречи Шеварднадзе – Чибиров, состоявшейся в июне 1998 г. в Боржоми. На сей раз российскую делегацию возглавил он сам. На пленарном заседании после Эдуарда Амвросиевича и меня слово держал Б.Н. Пастухов. В его выступлении было подчеркнуто, что каждая встреча Э. Шеварднадзе и Л. Чибирова – большое событие, потому что через них мы продвигаемся вперед в деле упорядочения грузино-осетинских взаимоотношений, каждая из встреч открывает новую грань этого процесса. Далее он говорил об усилиях двух президентов в деле укрепления мира и добрососедства, о том, что, не преувеличивая достигнутого, следует отметить, что расчищаются завалы, началось конструктивное сотрудничество, беженцы начали возвращаться на родину. Он заверил участников пленарного заседания, что Россия и впредь готова оказывать максимум внимания решению государственно-правовых аспектов в урегулировании грузино-осетинского конфликта, подчеркнул, что Россия и Грузия должны активизировать свои усилия для продвижения экономических составляющих переговорного процесса.
Вот в таком ключе шла работа с министерством иностранных дел России по всем важнейшим вопросам политического урегулирования грузино-осетинского конфликта. Эффект от этой работы был явный: это подчеркивали политические деятели, об этом писали СМИ.
Однако меня как руководителя республики волновали не одни только политические вопросы. Экономическое положение республики оставалось критическим. Вся инфраструктура, в том числе и финансовая, была разрушена, а помощи извне, кроме гуманитарной, никакой не было.
В этой обстановке осенью 1996 г. я обратился к председателю правительства РФ В.С. Черномырдину с просьбой об оказании нам финансовой помощи. Письмо было направлено нескольким министерствам на согласование. На стадии прохождения документа по инстанциям Борис Николаевич посчитал целесообразным мой приезд в столицу России. Поскольку избирательная компания по выборам президента республики была в разгаре, мне по логике вещей положено было находиться на месте. Но я не посчитался с этим и вылетел в Москву.
Не буду описывать хождения по разным министерствам: всю режиссуру действий планировал Борис Николаевич, а я был исполнителем. В итоге, после напряженной работы, добились выделения нам 15 млрд. рублей.* Учитывая сложную экономическую ситуацию, в которой находилась сама Россия в те годы, эта была посильная поддержка, достигнутая, в первую очередь, благодаря усилиям Пастухова.
Могу сказать смело: за восемь лет руководства республикой дороже всего моему здоровью обошлись проблемы электроснабжения республики.
10 октября 1997 г., завершив свои дела во время очередной командировки в Москву, я собрался уже домой, но из Цхинвала поступило сообщение, что из-за долгов республику отключили от электросистемы. Я, естественно, отложил свой отъезд на неопределенное время
С прежним руководителем РАО «ЕЭС России», проф. А.Ф. Дьяковым, я близко познакомился во Владикавказе через посредство главы Севкавэнерго Солтана Хугаева, бывал у него не раз и в Москве. Дьяков прекрасно знал, что произошло в Южной Осетии, и не только не требовал оплаты стоимости израсходованной электроэнергии, но намеревался распространить российскую систему оплаты труда и на работников электросети Южной Осетии. Более того, из-за частых аварий на высоковольтной линии, в РАО «ЕЭС России» разрабатывался план переброски через хребет на юг еще одной линии электропередачи через Кударское ущелье (в обход грузинского анклава Кехви-Тамарашени) в Цхинвал. Но к нашему большому огорчению Дьякова освободили, и РАО «ЕЭС России» возглавил очень непорядочный и недалекий человек с характерной фамилией – Бревнов (позже в «Правде» читал уничижительный фельетон о его неприглядных финансовых проделках). Распоряжением Бревнова нас отрубили от сети. При этом он даже не соизволил принять и выслушать меня; передал через помощника, что все мои хлопоты излишни до полного погашения долгов. Долги же накопились такие, что если бы саму республики выставили на аукцион, и то не смогли бы их покрыть.
Я поделился душевной тревогой с Б.Н. Пастуховым, который тогда работал министром по делам сотрудничества со странами СНГ. Проконсультировавшись с ним, я направил письмо В.С. Черномырдину с просьбой оказания финансовой помощи для покрытия долгов перед РАО «ЕЭС России».
В течение двух с половиной месяцев шла межведомственная возня. Когда письмо прикрыл Минфин, по совету Бориса Николаевича я обратился с повторным письмом к главе правительства, приложив к нему ходатайства Министра иностранных дел Е.М. Примакова и Председателя Государственной Думы Г.Н. Селезнева. Было преодолено множество преград в коридорах власти. Для окончательного решения вопрос был направлен зам. главы правительства Б.Е. Немцову, который должен был рассмотреть его 25 декабря. В тот день меня не пригласили в правительство, но Пастухов велел мне ждать его телефонного звонка. Практически не выходя из номера гостиницы, я ждал звонка целый день и, когда его не было до 22 часов вечера, загрустил. Вдруг в 22 часа 30 мин. зазвенел телефон. У трубки Борис Николаевич! Я слышу: «Людвиг Алексеевич! Можете спать спокойно. Вопрос решен положительно. Выделено 12 млрд. рублей для оплаты долга. Южная Осетия получит свет к началу года». Можете представить мою радость. 27 декабря я летел домой будто на собственных крыльях. Когда я прибыл во Владикавказ, Транскам оказался завален снегом. Власти Северной Осетии предоставили мне вертолет, и 31 декабря 1997 г. мы приземлились в центре Цхинвала. В тот же вечер, после трехмесячной тьмы и холода, в домах южан появился долгожданный свет. Этому радостному дню и я, и жители республики в первую очередь обязаны усилиям Бориса Николаевича Пастухова.
К сожалению, выделенных средств хватило лишь для покрытия долга и подачи электроэнергии до сентября 1998 г. Нужно было снова искать финансовую подпитку для РАО «ЕЭС России». И снова поездка в Москву, новые письма, ходатайства. В те дни кому только не звонил по нашему вопросу Борис Николаевич: и министру финансов М.М. Задорнову, и его первому заместителю А.Л. Кудрину, Председателю правления РАО «ЕЭС» А.Б. Чубайсу. Через посредство Б.Н. Пастухова и А.С. Дзасохова Председатель правительства Е.М. Примаков был расположен решить наш вопрос положительно, на свет появился проект распоряжения о перечислении из резервного фонда Правительства в РАО «ЕЭС России» финансовых средств в сумме 849 тыс. долларов США для оплаты поставленной в 1998 г. Южной Осетии электроэнергии. Однако проект остался на бумаге: его составители не учли, что резервный фонд правительства на следующий год не прошел еще стадию утверждения в Государственной Думе. Тогда пошли другим путем. В результате переговоров Е.М. Примакова с А.Б. Чубайсом было решено: долг Южной Осетии приплюсовать к общему долгу Грузии за электроэнергию, а Южной Осетии заключить с РАО «ЕЭС России» договор. Согласно этой договоренности, мы стали получать электроэнергию из России по минимальным расценкам.
В те годы финансовое положение республики было настолько катастрофично, что каждая поездка в Москву становилась головной болью. Между тем ездить приходилось систематически – то в командировки, то на всякие заседания, встречи, конференции, к тому же порой выезжали большие группы людей, а гостиничные расходы были непосильны для нашего тощего кармана. Не было места в Москве и для нашего представителя, которым на общественных началах работал покойный Феликс Алексеевич Бекоев. Когда Северная Осетия получила в Москве прекрасное здание для представительства, ответом на мой намек предоставить нам хотя бы небольшой уголок было молчание.
Поэтому оставался один путь – обратиться к мэру Москвы с просьбой о выделении нам жилого строения для представительства. К тому времени я познакомился Юрием Михайловичем во время одного из очередных его приездов во Владикавказ.
Первое наше обращение успеха не имело (причина – наша республика не была субъектом международного права). Тогда мы с Валерием Хубуловым напросились на прием к первому заместителю премьера правительства Москвы О.М. Толкачеву. Олег Михайлович принял нас тепло и посоветовал в новом обращении к Лужкову просить помещение в аренду не для представительства, а для культурно-благотворительного центра. Он посоветовал также, чтобы нашу просьбу поддержало внешнеполитическое ведомство России. Когда я посоветовался с Б.Н. Пастуховым, он рекомендовал обратиться с письмом в МИД. И вот, по получению письма из МИДа, в мэрию поступило следующее отношение:
Первому заместителю премьера правительства Москвы
О.М.Толкачеву:
Уважаемый Олег Михайлович!
В связи с обращением руководства Южной Осетии к Правительству Москвы о предоставлении помещения в Москве для общественно-культурного центра Южной Осетии не возражали бы, если бы такое помещение было выделено для нужд осетинского землячества «Цхинвали». При этом имеется в виду, что данное помещение будет использоваться для проведения культурной работы, общения учащейся молодежи, встреч представителей научных, творческих организаций, спортсменов.
Председатель Верховного Совета Южной Осетии Л.А Чибиров согласен с такой постановкой вопроса.
С неизменным уважением
Первый заместитель министра Б.Н. Пастухов
После этого письма вопрос был окончательно решен, но волокита с подбором нужного помещения растянулась на годы, и лишь в 2000 г. вопрос был решен положительно. Нам выделили помещение бывшего банка из семи комнат общей площадью свыше 186 кв. м в пятиэтажном старом здании на улице Наметкина, 3, близ метро «Черемушкинская». Мы его отремонтировали, обставили две рабочие комнаты и две спальни соответствующей мебелью, приступили к обустройству пищеблока. Все работы проводили за счет спонсорской поддержки московских осетин Альберта Джуссоева, Ахсара Ванеева, Эдуарда и Олега Цховребовых, Зураба Кабисова, Роланда Габараева, Руслана Бекоева, Георгия Джиоева. Хотя ремонтные работы продолжались, но уже во второй половине 2001 г. я с выезжавшими со мной товарищами останавливался и работал в нашем, по существу, представительстве. Люди, сменившие меня во власти, не захотели пользоваться арендным помещением в прежнем его значении. О дальнейшей его судьбе мне ничего не известно. С момента нашей первой встречи в мэрии вплоть до сегодняшнего дня взаимоотношения Москвы и Республики Южной Осетии постоянно развиваются, а объемы сотрудничества расширились – особенно после августа 2008 г. О том, какую неоценимую помощь и поддержку получила наша молодая республика до конца срока моего президентства от Ю.М. Лужкова, я подробно рассказал в своей книге: «О времени, о людях, о себе»
К сожалению, попасть на прием к председателю правительства России не удавалось: тогда для Южной Осетии и Абхазии этот уровень был недосягаем (боязнь реакции Грузии). Через министерство иностранных дел мы могли выходить только на курирующего заместителя правительства. Почти постоянно мы шли с Борисом Николаевичем в правительство решать насущные проблемы непризнанной республики. Между тем, заместителей председателя правительства очень часто меняли. Хорошую память оставил о себе А.А. Большаков. Как-то во время очередной встречи я подарил ему несколько книг об Осетии. Запомнился момент. Перелистывая книгу о дореволюционном осетинском генералитете, с их фотографиями, Алексей Алексеевич в приливе чувств сказал: «Как можно обижать народ, давший таких отважных сыновей».
В очередной приезд в Москву с целью поиска финансов для перевода за электроэнергию, мне и Борису Николаевичу необходима была встреча с новым заместителем Черномырдина, В.А. Густовым, бывшим губернатором Ленинградской области. Может, он и был хорошим человеком, но однозначно – о Южной Осетии он не имел никакого представления. Когда я ему обрисовал бедственное положение республики после пережитой войны и изложил суть своей просьбы о необходимости финансовой поддержки, он тут же прервал меня: «Что вы к нам приехали, рядом Грузия, Шеварднадзе, к ним и обращайтесь за решением своих проблем». Борис Николаевич почувствовал, как меня расстроил его нелепый ответ и… наступил мне на ногу, дал понять, чтобы я не сорвался. Густов недолго удержался в занимаемой должности, вскоре он был отстранен от нее из-за политического ляпсуса, допущенного им по Приднестровскому урегулированию.
Сегодня Республике Южная Осетия оказывают помощь и поддержку буквально все субъекты Российской Федерации. Поклон и уважение всем им! Но в те тяжелые дни единственной, кто оказывал нам ощутимую помощь, была Москва.
В конце 90-х годов я был достаточно осведомлен, какую реальную поддержку оказывает правительство Москвы оказавшимся за пределами России Крыму и Приднестровью. Когда я сказал одному из высокопоставленных чиновников в Осетии о желании встретиться с Лужковым, он меня стал отговаривать, мол не жди существенной поддержки. Однако чем больше времени проходило, тем сильнее я сомневался в правильности совета коллеги. Поэтому я вылетел в начале 2000 г. в Москву с твердым намерением встретиться с мэром Москвы. К тому времени я уже был знаком с Ю.М. Лужковым; во время его приезда во Владикавказ А.Х. Галазов познакомил нас.
По прибытию в Москву я позвонил Б.Н. Пастухову и спросил, может ли он помочь мне организовать встречу с Лужковым. Борис Николаевич вновь оказался на уровне. Комитетом по общественным и региональным связям мэрии Москвы руководил В.В. Андрианов. В бытность Пастухова Первым секретарем ЦК комсомола он руководил комсомолом Свердловской области, и у них сохранились прекрасные отношения. После звонка Пастухова я явился в мэрию; Владимир Владимирович принял меня тепло и сделал все необходимое для организации приема.
14 января Юрий Михайлович Лужков со своими заместителями и председателями некоторых комитетов принял нас. По итогам встречи он распорядился отправить на юг гуманитарную помощь, куда входила и техника для коммунальной службы города (по нашей заявке). Через год, 21 мая 2001 г., был подписан полномасштабный Договор о дружбе и сотрудничестве между Южной Осетией и одним из крупнейших мегаполисов мира – Москвой. Отсюда начались дружественные связи, которые оказались жизненно важными для Южной Осетии. Особенно же Москва проявила себя после августа 2008 г., когда была признана независимость Южной Осетии. Таким образом, и в достижении этих судьбоносных отношений Республики Южная Осетия с Москвой мы не обошлись без поддержки Бориса Николаевича.
За годы руководства республикой я познакомился и сотрудничал со многими людьми. Все они по-разному проявили себя после моего ухода с высокой должности. Некоторые из них повернулись спиной, будто со мной никогда и не встречались. Бог им судья.
К счастью, была и есть другая категория людей, отношение которых ко мне после ухода из госслужбы ни на йоту не охладились, наоборот, стало еще более теплым. Один из них – Б.Н. Пастухов.
В декабре 2001 г., когда я вышел из игры за повторный срок президентства, первым позвонил мне Борис Николаевич и стал успокаивать. Помнится, он говорил, что нет оснований для переживаний. Он мне усиленно рекомендовал принять участие в инаугурации нового президента. Спасибо, Борис Николаевич! Я не ошибся, что прислушался к Вашему совету. Вслед за тем, когда через год, в ноябре 2002 г., во Владикавказе отмечалось мое 70-летие, многие были в недоумении, когда на юбилее проигравшего выборы президента тепло выступил А.С. Дзасохов, когда увидели в зале делегацию КБР, присланную ныне покойным Валерием Коковым, когда слушали поздравительные телеграммы от Юрия Лужкова, его первого заместителя Людмилы Швецовой, Председателя комитета по делам СНГ Государственной Думы Бориса Пастухова. В последней говорилось:
Уважаемый Людвиг Алексеевич!
Примите самые сердечные поздравления по случаю Вашего 70-летия со дня рождения и 45-летия трудовой деятельности. Вас знают и ценят как известного ученого, педагога и общественно-политического деятеля. С большим удовольствием вспоминаю нашу совместную работу. За Вашими плечами – большая, яркая жизнь, наполненная большими делами во благо своего народа. Вы отдали много сил, свои знания и опыт воспитанию молодежи, спасибо вам за этот вклад. Позвольте пожелать Вам и Вашим близким, уважаемый Людвиг Алексеевич, крепкого здоровья, благополучия и счастья.
С другой стороны, и день рождения Б.Н. Пастухова остался в моей памяти. 10 октябре 2008 г. вместе с многочисленными поклонниками на всем постсоветском пространстве я тепло поздравил Бориса Николаевича в связи с 75-летием со дня рождения.
После перехода на научно-педагогическую деятельность большинство из прежних связей прервалось. Что касается отношений с Борисом Николаевичем, то они сохранились не только с прежней силой, но и еще более окрепли. Я всегда знаю, что в Москве у меня есть надежный друг, на понимание и поддержку которого можно рассчитывать в любое время.
И, наконец, хочется отметить еще одну замечательную особенность характера Бориса Николаевича – простоту и доступность. B 1995 и 1996 гг., когда он приезжал в Южную Осетию, разрушения настолько парализовали жизнь в городе, что даже простые рабочие столовые (не говоря о ресторанах), и те уже не работали; вышли из строя и обе гостиницы города. На ночлег я приглашал его к себе, а принимать пищу порою приходилось в таких компаниях и условиях, какие не каждый министр федерального масштаба может себе позволить.
Борис Николаевич и сегодня на коне. Когда в середине 90-х годов Евгений Максимович Примаков возглавил МИД РФ, Б.Н. Пастухов стал первым его заместителем. С тех пор этот замечательный дуэт работает бок о бок – куда Примаков, туда и Пастухов. Ныне у президента Торгово-Промышленной палаты Примакова старший вице-президент, его правая рука, вновь Пастухов.
Большая радость Бориса Николаевича и его супруги Жанны Павловны – их внук, студент Борис. Хочется пожелать младшему Борису, чтобы по всем человеческим измерениям он превзошел своего знаменитого деда.
Вот такие люди живут среди нас! К сожалению, деятельность и заслуги даже знаковых личностей не всегда получает должную и объективную оценку в современном им обществе.
