После дождливого октября к ржавому архипелагу на голубом кузове брошенного автобуса присоединились еще три островка. Кролик (так его звали все, кроме мамы и немых) три четверти часа простоял, прислонившись к его левому крылу. Костлявую спину и холодный металл разделяла только тонкая ткань футболки с логотипом баскетбольного клуба Boston Celtics — единственный зеленый предмет в радиусе шести сотен косолапых шагов.
Затем, пройдясь расческой по мокрым медным волосам, он побрел вдоль каравана окурков Camel, который тянулся до самого края оврага. Там, на ветви рахитной березы, ветер качал красную бейсболку. Кролик надевал ее каждый четверг в течение двух лет, с тех пор, как она стала подарком на его пятнадцатые именины. Убедившись, что вещь еще не высохла, он уставился вниз и оглядел знакомый пейзаж.
Несчастный случай, произошедший с малышом Дени, на несколько лет избавил это место от ежедневных паломничеств окрестной детворы. За это время они успели покрыться прыщами, обзавестись подружками, а «маленький каньон» остался прежним, разве что мусора стало больше. Юноша пнул одну из пустых банок из-под колы, та с лязгом пролетела по булыжникам и плюхнулась в реку. Затем Кролик повернулся к оврагу спиной, зажмурился и начал считать до десяти.
— Эй, парень, я готов поспорить, что это самый скользкий камень в округе, на твоем месте я бы оттуда слез.
Фраза, сказанная баритоном, прервала его на восьми, заставив открыть глаза и повернуть голову. Говоривший, незнакомый коренастый мужчина, достал из пузатого походного рюкзака покрывало и расстелил его на влажной желтой траве. Когда Кролик обернулся полностью, незнакомец уже сидел.
— Чего ты уставился, падай рядом.
— Падать?
— Да-да, сюда садись. — Мужчина хлопнул плотной ладонью по потрепанному пледу.
Юноша послушался.
— Мне даже смотреть на тебя холодно, у тебя нет куртки или типа того?
— У меня есть… у меня есть пальто, но оно новое совсем, я его дома брату оставил.
— Так и до пневмонии рукой подать, погоди-ка.
Дутый жилет морковного цвета, по правде сказать, был слишком просторным даже для человека с крупным телосложением, а на Кролике и вовсе смотрелся как спальный мешок. Когда он застегнул молнию, его ноги так и остались прижатыми к груди.
Поблагодарив мужчину, он улыбнулся и обнажил щербинку между зубами, по которой регулярно елозил вилкой или менее очевидными предметами вроде ржавого цента, привезенного его матерью из очередной поездки в Америку.
— Ты голоден? — спросил мужчина.
— Нет, я, кажется, завтракал. Нет, я определенно завтракал.
— Значит, голоден. — Он достал из рюкзака два свертка и один из них вручил Кролику.
Чтобы дойти до хрустящей лепешки, пришлось преодолеть целую дюжину слоев фольги, которую было совершенно невозможно подцепить ногтями, сгрызенными почти до самого основания.
— Приятного аппетита. Должно быть, еще тепленькие.
— Благодарю вас, действительно теплые.
— А так и не скажешь, что без мяса совсем, да?
— Да, вообще не скажешь. Это бобы?
— Так точно, нут называется. В Идлибе только этим и живут.
— Вы бывали там? — спросил юноша.
— Мой друг туда ездит… ездил. Он любил фалафель, вот и меня научил готовить, а я ему только и подарил что диск с документалками про Австралию.
— Очень вкусно, хоть и совсем без мяса, спасибо вам.
— Да чего уж там, — мужчина впервые повернулся к Кролику в анфас, и юноша уставился в редко-зеленые глаза.
Солнце горчило грейпфрутом. Они закончили есть почти одновременно, с разницей в несколько секунд, в течение которых мужчина успел подобрать пакет и положить в него остатки фольги и салфеток.
— Темнеет. Надо бы уже собираться.
— Вы далеко живете, да?
— Далековато, да.
— На машине приехали?
— Нет, нет, я водить-то не умею, на автобусе приехал.
— Так он же сломан, — сказал Кролик.
— Видимо, починили, братец.
— Можно один вопрос?
— Да хоть три.
— Вы всегда с собой по два фалафеля носите?
— Нет, только в этот день.
