Миниатюра
Ночь неслышной походкой побрела по Ногиру-15. Сказать, что, подняв уцелевший глаз, я мог бы увидеть звезды, означало бы солгать, чего я в жизни никогда не делал. Конечно, военный имплант, занимавший пустую глазницу, смог бы пробиться сквозь толщу фиолетового смога, тянущегося от завода, но это бы мгновенно посадило аккумулятор. А они нынче дорогие.
Я сидел на краю своего превращенного в добровольное гетто района, у единственного одноэтажного здания, пережившего последнюю корпоративную войну. Промышленные терриконы, насыпанные здесь, напоминали горы, которые я знал только по старинным картонным пиктам, доставшимся мне от деда. Эти пикты, этот дом и ностальгия по тому, чего я никогда не знал, — вот мое наследство. А надвигающаяся гряда терриконов, отравленный воздух и киберовчарка класса «Нарт-1» по кличке Казбек — мое настоящее. И оно отрицает любую надежду на будущее.
Инфопланшет тихо завибрировал рядом. Я взял его в руки и ответил на вызов:
— Маргиев на связи.
— У тебя все готово? — спросил хриплый голос начальника службы безопасности корпорации «Кавказ-Норд» Чегема Туаева.
— Так точно, Чегем, — сказал я и нажал на «сброс».
Чегем был другом моего отца и фактически заменил его мне, когда отец погиб в бою с коммандос «Нью-Америка» в 2089-м. Чегем был солдатом и не знал другого способа воспитания, кроме спартанского. В сущности, именно из-за него, а не из-за погибшего отца я вступил сначала в корпоративные войска, потом перешел в отряд специального назначения «Терек» и оттуда в службу безопасности.
Погруженный в прошлое, вызывающее по цепной реакции в памяти образы убитых врагов, погибших друзей, побед и поражений и нескончаемого ада корпоративной войны, я налил из термоса фальш-кофеин и побрел к своей позиции, глядя на терриконы.
Я был не просто солдатом, я был «дальнобоем», что вызвало привычку смотреть на мир узко, сквозь цифро-оптический прицел именной винтовки, подаренной мне президентом корпорации Гораевым за ликвидацию террориста-антикорпа Свидлова. И сейчас, держа в руках мою «Далилу», я наладил прицел и прильнул к нему, выискивая лицо своей цели — президента корпорации «Кавказ-Норд» Церена Гораева. Он принял несколько неудачных финансовых решений, и кто-то из совета директоров решил «сместить его». Я не вдавался в подробности, так легче и безопаснее.
Я занял свое место, расчехлил оружие и припал к прицелу. Водя винтовкой из стороны в сторону, я вдруг остановил свой взгляд на том, чего здесь не должно было быть в принципе. Существование этого в данной местности — почти что миф. Из недр тьмы промышленного террикона, словно Икар из старой легенды, вознесся непокорной головою к фиолетовым облакам цветок.
Легкий ветер колыхал сиреневые лепестки, и я не уверен, что за последние 70 лет он касался чего-то столь же прекрасного, как этот цветок. Стебель был тонок и извивался, как гадюка. Как он не погиб от кислотных дождей и смога? Как смог пробиться сквозь толщу промышленной породы? Как выжил здесь, не сорванный и не изученный вдоль и поперек?
Эти вопросы пронеслись в голове со скоростью пули, вытеснив все и оставив только одну мысль: «Неужели я еще способен видеть красоту?»
В прицеле мелькнула нога в альпинистском ботинке, и через секунду, быстрее, чем, отвлеченный мыслями, я смог среагировать, она дамокловым мечом нависла над уже приговоренным к смерти цветком. И время его жизни, наполненной страданием и борьбой, подходило к неминуемому концу. Единственное, что могло спасти его от тяжкого рока, — «слово» моей «Далилы». Но выстрел спровоцировал бы тревогу и привел к провалу операции.
У меня было мгновение, чтобы решить.
Я перевел прицел на ступню.
Выдох. Задержать дыхание.
Выстрел.
