* * *
Любимый мой, печаль теряет слух –
Уплыл наш час… Кладбищенские метры
Разъединили нас. Костер потух.
Мы в разных снах, но мы с тобой бессмертны.
Душа моя твою любовь хранит,
Но долететь к тебе мой плач не в силах,
Закон небесный строг: могильных плит
Не счесть уже… А сколько голосила
Я, чтобы жил! Со мной! И… без меня!
Чтоб счастлив был всегда любимый мною!
Увы, увы, воздушная земля
В который раз разводит нас с тобою…
Эдем разграблен. Трещины зеркал
Рай ввергли в Ад. Утех любовных ложе
Давно остыло. Новый век настал.
Но память день и ночь меня тревожит.
* * *
Жить. Просто жить. Бесцельно и бездумно
Встречать рассветы. В солнечных лучах,
Как в гамаке, качаться беспробудно.
Страдать. Любить. Лелеять свой очаг.
Растить детей и хлеб. Дождя молитвы
И снега речь безропотно встречать.
Земли и Неба огненные битвы,
Не понимая, все ж благословлять.
Достойно старость встретить и отважно
Вручить Творцу остывший пыл души.
Ход мысли прост. И белый лист бумажный
Вслед за тобой в жизнь новую спешит.
* * *
Ты с ключами идешь по душам.
(О, простите ей эту блажь!)
Память рвется… Зверея, душит.
Откровенность превыше краж.
Двери все для нее открыты,
Всех важнее одна лишь дверь.
Входит… Помнятся, не забыты
Твои лапы, клыки, мой зверь.
Твои ласки, печаль и нежность
Не забыты, мой зверь! Рычи…
Вспоминая твою мятежность,
Все прощаю. Но вой волчиц,
Как наркотик, терзает душу!
В чистом поле, как прежде, мы
Скачем в смерть, но она не рушит
Тьму дневную и зов тюрьмы.
Эй, родимые! Ветер гривы
Треплет яростно – в рай иль в ад?
Мысли жгучие, вы игривы…
Леди Джейн не твоя, Роланд.
* * *
Дай мне тебя обнять, родимая душа!
С тобой мне не страшна спокойная тревога:
Глаз видит след письма, но нет карандаша…
Пристанище не здесь, но стелется дорога.
Я солнца луч поймать, конечно, не смогу…
Но в ткань его слова земные разодену.
В моря вросли века. А я еще бегу,
Сдувая на лету неискренности пену.
* * *
Конечно, та не я. Не я, любимый.
Меня здесь нет. Еще не родилась.
Простой вопрос я не задам, помилуй!
И сложный не задам. К чему мне власть?
Я появлюсь знакомой незнакомкой
В печальных строках – им ты будешь рад.
И стану нужной в яростных потемках.
Все будет так, как сотни лет назад.
* * *
Старушка-мать еще жива,
Желает детям сил, здоровья!
В деревне кончились дрова;
Но новогодний хлеб с любовью
Старушка все же испекла,
Картошку отварила в печке,
И ветку елки на крылечке
Она от ветра сберегла.
Гляди: в избушку мать несет
Замерзший вестник перемены!
Ель украшая, Новый Год
Одна встречает в старых стенах.
А сердце плачет и болит,
Лаская старые игрушки:
Вот из картона Айболит,
Вот рыбка, зайчик, вот хлопушки…
Спеши, покуда мать жива!
Спеши с последнею попуткой!
Мороз на окнах кружева
Не в радость вяжет ночью жуткой.
* * *
Бегом – в стихи! Куда еще?
За окнами дождится лето.
Безвкусен спелый плод запрета;
Да бог с ним! Горевать о чем?
Напев любимый за стеной
Не радует, не тешит душу;
Ему, как будущему мужу
Иль бывшему, не слышен мой,
Мой голос, утоливший жажду
И вслух молящий об огне…
Как слиться с музыкой извне?
Когда к ней в гости я отважусь?
Войдя, скажу: «Устала ждать,
Ну, здравствуй! Здравствуй,
Гость крылатый!
Пожар души рас-пе-ле-на’-той,
Вот мы и встретились опять…»
Века промчатся чередой
Снегов, ветров. В объятьях света
Мы вновь увидимся с тобой,
Душа моя! Когда-то… Где-то…
* * *
Буйство чувства, буйство цвета –
Сумасшедшая сирень!
Шестьдесят второе лето
Светит Солнце, сея тень.
Опьяняют воздух грозди
Сверхсиреневых планет…
Воскресайте, люди! Бросьте
Детский лепет «tet a tet».
Буйство звуков, буйство света,
Смеха, детских голосов…
Шестьдесят второе лето
Лепит Солнце жизни кров!
* * *
Играла девочка с огнем,
В его природу не вникая.
И он ее спалил страдая…
Она же, растворившись в нем,
Среди людей не знает места:
Христа распятого невеста
Все ищет суженного Лик
Среди покойников живых.
* * *
Севастополь. Июнь. Розы сводят с ума:
Так цветут, словно ждет их сума́ и тюрьма.
Так цветут, словно вырваны с корнем кусты!
Нежный запах пьянит, воскресая мечты.
Так цветут эти розы, будто завтра – мороз.
Так цветут, словно слезы хлынут градом из роз!
* * *
Ты не ты? Ужели тебе страшен
Прошлого и будущего зов?
Мерзлота? Да в ней все жизни наши,
Как в утробе. Что? Ты не готов
На земле небесной самоцветы
Рассыпать божественной рукой?
По следам иди – они приметы…
Жить не бойся. Всюду Бог с тобой.
* * *
Мысли – птицы! Вы летите,
Обгоняя ход планет,
Сквозь незримые границы
С Тех на Этот божий свет?
Господи, какая роскошь,
Сознавая, осязать
Связь как дарственную ношу…
Принимая, обретать
Содержание сквозь мясо
Слов, диктуемых Творцом!
Ненаглядно опоясал
Бог твое родство с Дворцом,
Со Небесным, со Блаженным,
Со Любовным, со… Союз!
Многотомный, совершенный,
Доверительнейший груз?
Мысли – птицы… Вы летите
Напролом и напрямик!
Как Бог даст, ведет наитье,
До чего же скуп язык…
* * *
Ты, срывающая покров
С катафалков и колыбелей…
Марина Цветаева
Моя родная, кланяюсь тебе…
Ты ведаешь, о чем я горько плачу.
Наперекор злой мачехе-судьбе,
Свой час творя, судьбу твою иначу.
Ток листьев тот же, что и дрожь ствола,
Кору светлейших тополей целую.
Какая мощь! Как ты была права!
Не стану петь просяще «Аллилуйя»,
А буду сметь безжалостных зеркал
Читать свои и чьи-то отраженья.
Моя рука тому, кто удержал
Свободу чувств в святых оковах пенья.
Открыты двери – всякий вхож сюда.
Над тАинством незримых наковален
Царят помарки… Экая беда!
Молитесь, чтобы желтыми опали
Трепещущие листья новизны
К ногам всесокрушающей надежды…
Богаче нет у Родины казны,
Чем плач детей. Сегодня, как и прежде,
Страдает Русь. Гудит ее набат.
Колокола раскачивают ветры.
Поэт, ты Воин. Воин – не солдат.
Стихи пускают корни в кровь и нервы.
